Царица Теней: возвращение Персефоны
Шрифт:
Едва эти мысли сформировались в голове Гермеса, море заволновалось, вздыбилось и зашумело — волны огромными валами покатили на берег.
Вот почему здесь так тяжело было использовать божественные силы, и вот почему одежда Гекаты пропала. Сцилла выбрала её. И в воду наверняка не просто так заманила.
Сердце укатилось в пятки, когда Гермес, позабыв о собственной безопасности, переместился наверх и, успевая за мгновение до сирены, закрыл Гекату собой. Острый коготь вонзился в кожу и рассёк спину от поясницы до лопаток. Сирена потянула Гермеса на себя, но получила
— Ты сошёл с ума?! — воскликнула она, взирая на собственные ладони, залитые его золотым ихором. — Это же сирена, ты должен был сбить её ударом божественных сил. Зачем было жертвовать собой?
— Я... испугался за тебя... и... подумал, что мне... не хватить сил... — говорить было тяжело, хотя Гермес не чувствовал боли, только слабость и холод, будто жизнь по капле утекала из него. — Ты чувствуешь... здесь...
— Сцилла? Ну, разумеется. Она с самого рождения жаждет моего внимания. Она бы ничего со мной не сделала, зато тебя... — Геката не договорила, неопределённо передёрнув плечами.
— Главное... ты в порядке... — прошептал Гермес, прикрывая глаза, и тут же получил удар по лицу.
— Не смей закрывать глаза! — Геката встала, поколдовала над плащом, сделав из одной его части вполне удобную одежду с прорезями для рук, а другой — перевязала рану Гермеса. — Глупец! Нашёл, кого спасать!
— Грех не спасти прекрасную богиню, — слабо улыбнулся Гермес, — которая принимает лунные ванны у берегов океана...
Геката едва не закатила глаза.
— Пойдём! У меня где-то осталась мазь Аполлона... — она подхватила Гермеса и с удивительной лёгкостью помогла ему встать на ноги, позволила обнять себя и взмахнула рукой.
Прямо перед ними лёг перекрёсток, сотканный нитями божественного света. Геката провела Гермеса через него и сошла во тьму. Попасть в дом Гекаты, под покров Нюкты, можно было только так — сойти с тропы Мёртвых в мире живых, чтобы оказаться в царстве Теней, у маленького дома с яблоней и скамьёй, которую чинно охраняли три чёрных пса. Гермес на самом деле чувствовал себя не так плохо, как старался изображать, поэтому без труда запомнил дорогу, а после спокойно сидел на мягких шкурах у очага, пока Геката обрабатывала ему рану божественной мазью Аполлона. Над домом висели три луны, а в окно виднелась та часть покрова Нюкты, которая истончилась до такой степени, что приоткрывала вид на Зал Судеб.
— Ты мог умереть! — сетовала Геката. — У вас там, на Олимпе, у всех мозги отшибло или у тебя уникальный случай? Яд на когтях сирены опасен для богов. Зачем ты это сделал? — она отставила мазь и пересела так, чтобы смотреть ему в лицо. На Гекате больше не было его алого плаща, только чёрный хитон из лёгкой непрозрачной ткани, которая, однако, не скрывала красоту тела, а лишь подчёркивала её.
— Я много чего сделал. Важны ли причины? — Гермес посмотрел ей в глаза, она с честью выдержала это, даже не моргнула.
— Встань, — Геката поднялась и протянула
Гермес принял её руку. Что-то в ней изменилось: без ободка, в этой одежде она казалась не похожей на себя саму. Гермес и представить не мог, что Геката может быть такой естественной, нежной, домашней. Босая, она доставала ему до подбородка, но это не мешало ей смотреть на него сверху вниз.
— Это правда? — Геката обошла по кругу и коснулась его под предлогом проверить затянувшуюся рану.
— Что именно?
— Что Зевс отправлял тебя к Мойрам с согласием изгнать меня с Олимпа? — она говорила это спокойно, без явно-выраженной обиды и второго смысла. Просто проявляла любопытство.
— Откуда ты... — Гермес вздрогнул. Дурак! Дурак! Как он мог подумать, что она не узнает? Она злится и точно прогонит его. Он резко заинтересовался собственными сандалиями, решив смириться с любым исходом этого разговора. — Да, я сделал это, но тогда я понятия не имел, что в сообщении, и не знал, что речь идёт о тебе. Впервые я услышал о тебе в Фивах, многим позже встречи с Мойрами... многим позже твоего ухода с Олимпа. Я ничего не знал...
— Зачем столько слов? Я не виню тебя, просто хотела знать, скажешь ли ты правду, — Геката вздохнула и отвернулась, сцепив руки перед собой. — Если ты уже здоров, я спрошу Аида, сможет ли он встретиться с тобой.
— Подожди! — Гермес чуть не забыл, что сказал о встрече с Аидом. — Я солгал... — придумывать что-то, кроме правды, не было времени, сердце билось где-то в животе, в груди то вспыхивал пожар, то всё покрывалось коркой льда, он не мог позволить разговору закончиться вот так и не смог бы покинуть её сейчас, — вообще-то я пришёл в надежде увидеть тебя...
Она посмотрела на него так выразительно, что сразу стало ясно — не поверила.
— О, да брось! Твои шутки не...
Гермес сделал шаг к ней и, не позволив сомнениям поселиться в душе, прервал её речь поцелуем. И Геката, разрушая все представления о себе, ответила. О, Ананка-Судьба, она ответила, да так, что Гермес едва не потерял ориентиры. Мир рушился за его спиной и создавался заново, стрела Эроса плавилась в сердце, обращаясь в чистую божественную энергию, душа звенела от счастья и напряжения.
Поцелуй длился вечность... или мгновение, бесконечность бытия слились в нём, и вспышка угасающей звезды.
— Гермес, Гермес... — прошептала Геката, едва находя в себе силы разорвать поцелуй, — это неправильно, — она вцепилась ему в плечи, удерживая на расстоянии, — твои чувства опасны, я... — ей потребовалась вся сила воли, чтобы сделать шаг назад, — найди себе богиню, нимфу или кого-нибудь, кого одобрит Зевс... оставь меня... Есть богини моложе и прекраснее, что тебе...
— В тартар это всё! — Гермес одним рывком дёрнул её на себя и сжал в объятьях, прижимаясь губами к её уху. — Плевать мне на одобрение Зевса, мне ты нужна... ты, — он провёл ладонями по её рукам вверх, к плечам, шее и обнял лицо, — ты же сама чувствуешь эту связь, ты и сама всё знаешь. Геката...