Царская дыба [= Государева дыба]

Прозоров Александр Дмитриевич

— Это с ним ты на епископа ходил? — с улыбкой обратился к Зализе паренек.

— Мир, на полвека подписанный, ноне кончился, государь, — напомнил опричник. — Грех не пощипать соседа было.

— Кто в походе участвовал?

— Стрелки вместе с боярами ходили, государь, напополам… — втиснулся с ответом Толбузин и осекся, таким холодным и жестким взглядом осадил его мальчонка: «Не тебя спрашивают, молчи!»

Увидев, насколько резко изменилось лицо паренька, каким твердым и неприступным он способен быть, Нислав

понял: перед ними действительно настоящий царь.

— Полтора десятка ремесленников я взял из своего поселка, с мушкетонами. И боярин Батов со мной пошел, с сыновьями. Взрослые они уже, шестеро. Засиделись в отцовской усадьбе. Одна девка пошла. Уж очень справно с лука стреляет, зимой с боярами состязалась — всех обошла. Шли, правда, пешими. Но управились. В Лифляндии народец одичал совсем, воинской справы надлежащей нет, огненным боем пользоваться не умеют, единой власти не признают… — Зализа запнулся, пытаясь вспомнить, все ли рассказал. Получалось, что все.

Мальчишка задумчиво кивнул, отошел. Потом снова оглянулся:

— А не холодно ли тебе, Семен Прокофьевич?

— Спасибо, государь, тебя увидеть, так и везде хорошо!

— Вот как? А пусть будет еще лучше, — царь подошел к опричнику, и быстрым движением смахнул шубу, перекинув ее Зализе на плечи.

— Шуба, шуба царская, — завистливо зашептали по углам. — Шуба с государева плеча.

Без шубы Иван Васильевич показался Ниславу настолько щуплым мальчишкой, что он опять не удержал язык за зубами, и спросил:

— А правда, что ты в Казани самолично испугавшихся ратников на штурм города повел?

В палатах повисла гробовая тишина. Мальчишка подступил к Ниславу в упор, посмотрел снизу вверх, рассмеялся:

— Нет, служивый, такого размера шубы у меня нет! И на лесть я не падок, не старайся.

Вокруг облегченно захохотали, ломая шапки, кидая их об пол и приговаривая:

— Ох, хитер! Ну, хитер служивый…

— За ним числишься? — кивнул паренек в сторону Зализы. — Вот и служи. Воевода знатный, за ним шубу быстро выслужишь.

Царь развернулся и пошел к трону, а Нислав, все еще не веря, смотрел ему вслед. Умом он понимал, что такие же пареньки призываются военкоматами на срочную службу, что именно они одни выволокли на себе Русь из афганской, и из чеченской, и из многих других войн, что они будут держать на запоре таджикскую границу, они вцепятся в амурские острова, когда Союз рассорится с Китаем, и раз за разом будут отстаивать их от наскоков с другой стороны. И все равно никак не мог представить себе этого мальчишку с саблей наголо, несущегося во главе кованной конницы на татарский строй, или зовущего за собой бородатых, закованных в броню ополченцев на полыхающие улицы Казани.

— Ну, Нислав, своей смертью ты не умрешь, — тихо пообещал в самое ухо боярский сын Толбузин, отволакивая патрульного с центра зала

в угол. Кто-то тут же попытался рассказать служивому, что именно при нем царь делал то или это, как он сам бежал следом за царем на пушки, но государь уже опустился на трон, и взмахнул рукой:

— Ведите.

Разговоры моментально стихли. Двери палат раскрылись, и двое монахов ввели третьего, в котором Нислав далеко не сразу признал Костю Росина, что они привезли в Москву. Председатель клуба зарос щетиной, заметно побледнел и странно сутулился при ходьбе.

— Знакомец твой, Семен Прокофьевич, насколько я слышал?

— То ремесленник с деревни моей новой, Каушты, — выступил вперед опричник. — В писчую книгу включен, потому как стрелок знатный. В зимнем походе нарядом большим командовал, в поле… — Зализа сделал небольшую паузу, пережидая удивленный гомон, потом повторил: — Да, в поле. И огненную потеху епископским сотням тоже он устроил, стрелками прочими командуя. Оный ремесленник сотоварищи неведомо откуда приплыл, крепостицу на Березовом острове у свенов отбил. Там я его на службу твою призвал, государь, и пошел он на нее с радостью. И про крамолу, в иных землях услышанную, без понуждения мне рассказал.

— И на трех опросах с пристрастием от слов своих не отрекся, — закончил за опричника государь. — Так в чем крамола состоит, служивый человек Росин?

— Ведомо мне, — Костя расставил ноги пошире и теперь мог стоять без поддержки сопровождающих монахов. — Ведомо мне, что колдуны немецкие задумали заклятие на людей, сюда едущих, накладывать, дабы через месяц они черной немощью заболевали, и заражали все вокруг.

Бояре на скамье загудели, переглядываясь и громко постукивая посохами.

— И надеются они, что кто-то из приезжих до Москвы доберется, здесь болезнь распространит и она царя поразит насмерть.

— Нехристи! — вскочил ближний к трону боярин.

— Схизматики воистину в веру сатанинскую перекинулись! Ни перед чем не успокоятся, пока Москву, Третий Рим, миазмами ядовитыми не задушат!

Однако криков никто более не поддержал, и боярин, враз успокоившись, уселся на место.

— Благодарствую тебя, Константин Андреевич, за упреждение, — одной головой кивнул царь. — Какую награду ты у Руси просишь за столь важную весть?

— Установите на границах карантин, — торопливо выпалил Росин. — Чтобы всех приезжих под замком месяц выдерживали, и только потом дальше пропускали.

— То не просьба, — покачал головой мальчишка. — То забота твоя честная о Руси Святой, и мы ее приняли. Себе чего просишь?

— Себе? — вскинул брови Росин. — Себе… — тут он вспомнил момент, который не давал ему покоя уже несколько месяцев: торговлю мехами на Новгородском рынке. Раскидывались ими промысловики, как макулатурой какой-нибудь, запросто и бездумно.