Царский пират
Шрифт:
Метание ножей никогда не было частью европейского военного искусства. Зато оно было основным в племени на западном берегу Африки, и даже там, на родине, среди своих соплеменников, М-Твали в этом искусстве не знал себе равных.
Лезвие кинжала вошло в открытый рот ливонского командира и, пробив шейные позвонки, пригвоздило его голову к основанию фок-мачты. Глаза убитого вылезли из орбит, словно уставившись в лицо нежданному победителю.
Как ни странно, в пылу битвы, среди криков и мелькания сабель, случившееся увидели все. Одновременно
С удвоенной силой русские пираты бросились на смутившихся врагов. В эту минуту многих покинуло чувство опасности. Теперь только одно чувство – ярость – владело нападавшими. Как львы, они бросались на отступавших по палубе ливонцев, тесня их к корме. Уже в третий раз люди Степана Кольцо захватывали судно таким образом!
Оставшиеся без командира и подавленные отчаянной храбростью нападавших, ливонцы вскоре побросали оружие. Они надеялись на милость победителей и не ошиблись. Еще в Сан-Мало Степан узнал о том, что пираты делятся на две основные категории: на тех, кто захватывает пленников, и на тех, кто в плен никого не берет, убивает всех подряд. Эта вторая категория пиратов имеет на своем флаге специальный знак – предупреждение. Это изображение песочных часов как символа быстротекущего времени и конечности земного бытия. Если мореплаватели видят на пиратском флаге рисунок песочных часов, они твердо знают – им следует либо проявить чудеса мужества и победить пиратов, либо готовиться к неминуемой смерти.
Еще тогда, узнав об этом обычае, Степан Кольцо возмутился. Его поразила сама постановка вопроса: как можно убивать людей не в бою, а просто так? Разве мыслимо так поступать доброму христианину?
– Значит, ты никогда не станешь настоящим пиратом, – заметила Ингрид, рассказавшая о символике флагов. – Ну, честно говоря, мне именно это в тебе и нравится. Да и в твоих людях тоже – вы не убийцы.
– Все – не убийцы? – удивился Степан, оценивавший своих спутников несколько иначе.
– Все, – твердо ответила девушка. – Даже одноглазый. Он дикий зверь, но не убийца.
Сдавшихся ливонцев поспешили загнать в трюм галеры и накрепко заперли. Демид с Лембитом остались возле двери, чтобы стеречь пленников. Такая предусмотрительность была совсем не лишней: пленных ливонцев было почти двадцать пять человек, включая раненых – все еще гораздо больше, чем победителей.
Сразу после окончания боя стало известно о том, что маленькая команда «Святой Девы» понесла существенные в ее положении потери. Кроме убитого Каска, тяжело раненным оказался Фрол-балалаечник. Он получил свое ранение в самом начале, когда вместе с Агафоном притягивал багром галеру к борту. Когда это уже удалось, ливонский солдат ударил саблей Фрола по правой руке и почти отсек ее. Стрелец понял, что ранен, но, не обратив на это внимания, перехватил саблю в левую руку и вместе
Сейчас Фрол с помутившимся взором лежал на палубе, привалившись плечом к мачте, а из разрубленной руки его хлестала и не останавливалась кровь. В роли лекаря на сей раз выступил Лаврентий. Он не стал применять свои колдовские приемы – на это не было времени.
Как поступать с тяжело раненной конечностью, знал каждый помор, да и вообще каждый охотник. Потерять руку или ногу – обычное дело на охоте. Нападающим может быть медведь, или тюлень, или даже морж, если будешь недостаточно осторожен во время промысла.
Лаврентий тяжелым ножом отсек висящую на лоскуте кожи кисть Фрола, а затем изо всех сил туго забинтовал обрубок разорванной на длинные клочья рубахой. О системе кровообращения, открытой доктором Гарвеем, никто в те времена не догадывался, но на практике каждый лекарь знал: чтобы остановить потерю крови, бинтовать нужно как можно туже.
После этой несложной операции оставалось только молиться и надеяться на то, что рана не загноится, как это случилось с несчастным Димитрием Кордиосом…
Из-под палубы слышался глухой невнятный гул – это переговаривались между собой взволнованные галерные гребцы. Как это было принято повсеместно, гребцы здесь не могли покинуть своих мест в любом случае – каждый был прикован за ногу цепью к своей скамейке. Все это время они были пассивными свидетелями происходившего, но теперь волновались – ведь решалась и их судьба.
Степан собрался уже было спуститься к гребцам и разобраться с ними, но тут же прибежала Ингрид и сообщила, что в кормовой каюте обнаружены спрятавшиеся там люди, не принимавшие участия в сражении.
– Там даже девушка есть, – сказала она. – Очень красивая, только напугана до смерти. Вы ведь не собираетесь ее убивать?
– Мы же с тобой уже решили эту проблему, – ответил Степан. – Ты сама сказала, что я не убийца, и мои люди тоже не убийцы.
Тут же он вспомнил, что совсем недавно убил человека – ливонского воина, и в душе что-то неприятно перевернулось. Но ведь это – не убийство, а честный бой. Разве не так?
Поручив своим людям спустить шлюпку и притянуть веревкой поближе «Святую Деву», чтобы брошенный бриг не уплыл далеко, капитан отправился взглянуть на важных незнакомцев.
Главная каюта галеры была очень богато украшена. За свою жизнь Степан Кольцо, не считая поморских кочей, видел три корабля – «Святую Деву», на которой плавал сам, пиратскую галеру, захваченную вблизи нормандских берегов, и английский военный корабль, на котором побывал в гостях. Пиратская галера была грязной и запущенной: пираты не заботились ни о чем, кроме пьянства, убийств и грабежа. На английском корабле все было надраено и царила чистота, но обстановка выглядела бедно даже в адмиральской каюте.