Царский пират
Шрифт:
И что же это? В центре Балтийского моря, вблизи ливонских берегов его захватили в плен эти самые дикие скифы!
– Как вы оказались здесь? – спросил он. – Кто вы и как проникли в наше море?
– Мы? – переспросил Степан. – Я капитан корабля «Святая Дева». Имя мое Степан Кольцо.
Василий вновь приосанился и выступил вперед.
– А я, – сказал он, – сотник московского стрелецкого войска боярин Василий Прончищев. А вы находитесь у нас в плену и будете доставлены в ставку русских войск.
Отвечать на дальнейшие вопросы епископ наотрез отказался. Он был потрясен и подавлен, но твердость духа осталась при нем. Более того, он даже стал еще более высокомерным с этими дикарями. Он – Хуго фон Штернберг, не должен был уронить высокое звание европейца и христианского епископа перед захватчиками.
С какой целью плывет он в Ригу? Какое задание имеет от Папы Римского? Что должен передать?
Все эти вопросы были заданы, но ни одного ответа получено не было. Епископ молчал, лишь задумчиво крутя перстень на пальце, его племянница сидела, оцепенев от ужаса, а юный секретарь был бледен, как полотно, и, казалось, вовсе лишился дара речи.
– Потом поговорим, – решил Степан, которому не терпелось пойти к своим людям, считавшим полученные трофеи. Он обратился к Ингрид и сказал: – Вели Лембиту встать тут у дверей и никого из каюты не выпускать. Мало ли что этот епископ может придумать.
– Будем пытать? – спросил Василий, когда они вдвоем покинули каюту. – Под пыткой во всем сознаются…
Степан не ждал этих слов, но когда они прозвучали, его словно подбросило. Он резко обернулся к боярскому сыну и, глянув в лицо, отрывисто спросил:
– А кто пытать будет? Ты?
– Нет, конечно, – попятился от неожиданного отпора Василий. – Почему я? Я не умею и не стану…
– И я не умею, – так же резко бросил Степан.
– Но Ипат, – нерешительно предположил боярский сын. – Он все может.
– О да, – кивнул Степан. – Ипат и вправду все может, это ты правду сказал. Жаль, что мы с Лаврентием спасли тебя однажды от Ипата. Ты имел возможность лично убедиться в том, что он может все.
Василий понял намек, и лицо его побагровело. Воспоминание о своем позоре, о страхе и смятении, а также гнев на Степана, напомнившего ему об этом, – все вместе возмутило юного сотника. А возмутившись, он перестал контролировать себя, как делал все последнее время.
– Ты как смеешь, холоп? – вскричал он, но тотчас же оборвал себя, увидев, как изменилось лицо капитана. В глазах у Степана потемнело от нахлынувшего гнева. Вся затаившаяся глубоко в душе ненависть и презрение к московским обычаям требовали выхода, но он сдержался. Не время, не место, да и вообще –
Он прерывисто вздохнул, набирая воздух и выпуская его через ноздри, чтобы успокоиться.
– Здесь нет бояр и холопов, – сказал он. – Мы воюем за православного царя и за славу Руси, это так. Погибнем за это, если придется. Но порядков ваших здесь не заводи. И еще запомни, боярский сын: пытать здесь никого не будут. Боевой корабль – не московский застенок, а мы с тобой – командиры над свободными людьми, а не палачи.
Сказал это и сразу же похвалил себя. Правильно сделал, что сдержался, сказал веско, но спокойно. Потому что и Василию Бог дал ума – тот понял его. Если и обиделся, то вида больше не показал. Улыбнулся в ответ Степану и хлопнул его по спине.
– Поговорили и ладно, капитан, – сказал он. – Что ругаться попусту? Да еще после такого боя и такой удачи! Какая птица-то к нам залетела, а? Пойдем, на трофеи посмотрим – богата ли добыча.
Они спустились в трюм, где члены команды как раз заканчивали осматривать то, что казалось им ценным на ливонской галере. Никакого груза тут не было – кроме личных вещей солдат и матросов, галера перевозила только оружейные припасы. Главным грузом был епископ с сопровождавшими его людьми.
Правда, захваченные пушки очень понравились Ипату. Они были небольшие, но зато бронзовые, то есть более современные и надежные, чем чугунные. Теперь все думали о том, каким образом перетащить их к себе на бриг. Перегрузить такие тяжести с корабля на корабль в условиях неспокойного моря и сильной качки – задача нелегкая. Зато теперь «Святая Дева» будет вооружена так, что сможет сражаться с любым противником: такого мощного артиллерийского залпа не может дать почти никто.
Одно печалило и оставалось проблемой – нехватка людей. Их не хватало даже для полноценного управления кораблем, а уж в бою малочисленность экипажа могла сделаться роковой. Не всегда же будет так везти, как повезло сегодня.
Что делать дальше и как поступить с галерой и ее экипажем, решали все вместе, поднявшись на палубу. Степан, как капитан корабля, наотрез отказывался принимать важные решения единолично. Кое-кто не понимал этого и хотел получать приказы, но помор настоял на своем.
– Если мы вместе плывем и вместе сражаемся, – сказал он, – то и судьбу свою должны решать сами, тоже все вместе.
– Что будем делать с ливонцами? – задал вопрос Степан, встав посредине круга из столпившихся людей.
– Отпустить, – ответили все. Только Ипат с Агафоном открыли было рты, чтобы потребовать убийства, но и они, увидев всеобщее единодушие, хмуро кивнули – отпустить. Это же не пираты, которые напали на них в Северном море, а обычные солдаты и матросы. Зачем их убивать, раз сдались?