Царский пират
Шрифт:
Идти проторенной дорогой легко, но ведь в этом случае и шансов на успех почти нет. Успех ждет того, кто отважится идти в сторону от проверенных надежных путей.
Оба брата прекрасно знали об этом решении Франца, и получалось, что теперь они все вместе дурачат отца. От этого ощущения Францу было неловко: отец совершенно не заслуживал такого отношения. Пусть он старый, апатичный и равнодушный. Но он их отец, и незачем над ним потешаться. Конечно, правду ему говорить нельзя – иначе он попросту
Перед самым отъездом Франца отец был вынужден исполнить старый обычай: вместе с тремя сыновьями он объехал с визитами окрестных соседей. Старый Хорст уже давно не имел желания покидать свой дом и вообще не желал встречаться с соседями, но нарушить обычай считалось нехорошо. Если в твоей семье происходят важные события, то ты должен оповестить об этом соседей, а не то в округе подумают, что ты живешь слишком закрыто, а значит, скрываешь что-то неблаговидное.
Отъезд младшего сына – это важное событие, и таить его нельзя. Пусть все знают о том, что Франц, согласно древнему обычаю, покинул отчий дом.
Поначалу Хорст собирался ехать верхом, но стоило ему сесть на оседланную лошадь, как он переменил свое решение.
– Давненько я не ездил верхом, – пробурчал он. – Здоровье уже не то. Спину ломит, и глаза плохо видят…
Хорст поехал в повозке, а все трое сыновей – вокруг него верхами.
Во всех домах, куда они заезжали, хозяева встречали гостей вином из своих виноградников и не жалели выпивки. В конце концов, отъезд младшего сына фон Хузен из родного замка – это событие, которое в качестве основного будет обсуждаться весь следующий месяц, если не два.
Поэтому, когда ближе к вечеру добрались до замка Тиглиц, старый Хорст, да и все его сыновья были уже навеселе. Барон Тиглиц вышел навстречу и исполнил все обязанности по гостеприимству. На лице его была кислая мина, он вообще, казалось, был не слишком доволен доставленным беспокойством от нежданных гостей, но старался виду не подать.
Как и все в окрестностях, он знал о том, что старший сын фон Хузена Михаэль собирается посвататься к его дочери, но отца это не радовало, а скорее смущало. Красавица Фридегунд должна была составить куда более интересную партию, чем какой-то захудалый Михаэль. Пусть Михаэль и станет со временем полновластным хозяином поместья, но ведь само поместье было не очень-то богато. Нет, старому Тиглицу хотелось заполучить жениха гораздо богаче и влиятельнее. С другой стороны, и ближайшему соседу отказывать неприятно…
Находясь в смятенных
– Хорошего вина в этом году немного, – посетовал он в ожидании угощения, за которым послал слуг. – Июль выдался прохладным…
– Это в итальянских землях все лето стоит жаркое, – заметил, чтобы поддержать разговор, старый Хорст. – Вот виноград там и вызревает, как следует. А у нас, известное дело, – лето на лето не приходится. Казалось бы, совсем недалеко итальянские земли – только через Альпы перейти, и все, а климат куда лучше. Страна лета!
– Да уж, с жарой нам не слишком повезло, – засмеялся Тиглиц. – Бавария – страна вечной осени.
Франц все время смотрел на вышедшую к ним Фридегунд и старался поймать ее взгляд, но ему это не удавалось. Даже когда отец принялся рассказывать о том, что его младший сын на днях уедет в дальние края, взгляд девушки оставался равнодушным. Речь шла о Франце, и поэтому она приветливо смотрела на него, но ни единой искорки не уловил молодой человек в этих прекрасных карих глазах – ни единой.
А ведь было время, Франц готов был поклясться в этом, когда красавица Фридегунд глядела на него ласково, заинтересованно. Ему в те минуты даже казалось, что чувство его к ней взаимно. Ну, хоть по крайней мере девушка им интересуется…
Но сейчас – нет, Фридегунд оставалась мила, но неприступна. И намека не было на ее интерес к Францу.
Уже в самом конце, при прощании, Франц не выдержал и, целуя руку девушки, поднял на нее глаза и сказал:
– Прекрасная Фридегунд, я уезжаю далеко и, может быть, навсегда. Я хотел бы иметь память о тебе. Подари мне что-нибудь от себя, и первую же битву, в которой буду участвовать, я посвящу тебе.
Произнести все это без смущения было тяжело, и язык у Франца заплетался от волнения, но что еще оставалось ему делать? Он уезжал, может быть, навсегда, и времени на то, чтобы объясниться с девушкой, у него не было. Да и не оставит никто их вдвоем – это вообще не принято.
Но, против ожидания, никто не поднял его на смех. Фридегунд опустила глаза, ресницы ее затрепетали, она ничего не ответила и лишь зарделась. А старый барон Тиглиц по-отечески покачал головой и добродушно сказал:
– Фридегунд еще слишком молода, чтобы ее избирали в дамы сердца. Мы уверены, что ты вернешься домой со славой и тогда… Тогда она ответит тебе. Если муж разрешит.
Все засмеялись столь удачному ответу, и лишь глаза Михаэля тускло сверкнули недовольством. Он уже представлял себя мужем прекрасной Фридегунд. И он, уж можно не сомневаться, не позволит жене сделаться дамой сердца Франца…