Царский пират

Апраксин Иван

Десятого сентября 1571 года в поместье Хузен, что близ деревни Райхенхаль, закончился сбор урожая. Пшеницу и овес ссыпали на хранение в сараи, виноград отправили на давильню. И одиннадцатого сентября ранним утром при слабо моросящем дождике Франц фон Хузен на кобыле Альфе покинул родной дом.

В первый день пути Франц сумел отъехать от родного дома совсем недалеко. Сначала у лошади искривилась подкова, и она захромала, так что пришлось сворачивать к кузнице и ждать там два часа, пока мастер все исправит. А затем

хлынул дождь, и дорогу развезло.

Франц знал, что ночевать под открытым небом – обычное дело для рыцаря. Но дождь лил как из ведра и негде было притулиться. Проехав кое-как до окраины ближайшего городка и узнав его название – Траунштайн, Франц попросился на ночлег в небогатом доме. Ехать до трактира, расположенного в центре городка, было уже невозможно: лошадь устала, и ее ноги разъезжались в глубокой грязи.

Хозяева ничего не взяли с юного воина за ночлег, что было весьма кстати – денег у Франца было очень мало. Не поскупившись на коня, на одежду и оружие, отец с деньгами замялся и вручил сыну весьма небольшую сумму.

А бесплатный ночлег не предполагает особенных удобств. Ночевал Франц в конюшне на сене в компании двух хозяйских лошадей и своей Альфы. Сначала развернул притороченный к седлу сверток с домашними припасами, взятыми в дорогу: козьим сыром, колбасой и мягким еще, недавно испеченным хлебом. Запахи еды сразу напомнили родной дом, оставленный если не навсегда, то очень надолго.

Альфа косила на хозяина своим большим карим глазом, как бы удостоверяясь в том, что она не одна здесь, в чужом месте. Хозяйские кони, возбужденные присутствием чужаков, нервно перетаптывались и хрипели, задирая головы кверху.

Франц лежал на своей соломе, закинув руки за голову, и долго не мог уснуть. Впервые он оказался один в мире, без поддержки и опоры. Конечно, это нормально и пора стать мужчиной – рыцарем. Но как долог путь до неведомого Любека, так же долга может оказаться и дорога к мужественности. Не с кем посоветоваться, не с кем разделить свои мысли и надежды. А до Любека, как говорят знающие люди, еще десять дней пути…

Ранним утром, сразу после рассвета за домом закричали петухи, и хозяин загрохотал инструментами, начиная новый трудовой день. Как во всех крестьянских хозяйствах, вставали здесь вместе со световым днем и ложились спать сразу после его окончания – экономили масло для ламп.

Увидев в дверях конюшни заспанного Франца, дородная хозяйка в большом коричневом чепце, из-под которого выбивались начавшие седеть белокурые волосы, приветливо махнула рукой, приглашая гостя в дом. Ступив в кухню, стены которой были отделаны изразцами синего тона, Франц увидел на столе уже приготовленный для него завтрак. В свинцовой миске дымилась каша из полбы, а на деревянной дощечке лежали нарезанные крупными кусками вареные овощи с хозяйского огорода – турнепс и брюква.

– Молодому господину предстоит долгая дорога сегодня, – улыбаясь, сказала хозяйка. – До Траунройта целый день пути, а до этого нет жилья, где передохнуть. Дороги вчера развезло, так что вы

доберетесь до ночлега уже затемно.

Окинув взглядом кухню, Франц на короткое мгновение ощутил в сердце укол тоски по недавно оставленному дому. В их замке точно так же уютно было на кухне, где мерцали угольки в высокой изразцовой печи, и так же сверкала расставленная по длинным полкам начищенная до блеска медная и оловянная посуда. Когда теперь суждено Францу вернуться в родной дом?

Пока юноша насыщался, хозяйка сидела перед ним и, подперев рукой подбородок, без умолку говорила о том, что ее двоюродная сестра как раз живет в Траунройте, куда Франц доберется лишь к ночи. Говорила о том, какие отличные вышивки по полотну делают в этом городе и как хорошо было бы навестить сестру и купить такое разукрашенное полотно…

Говорила она вроде бы много и не прерываясь, но мысль ее топталась на одном месте – все вокруг мастерства траунройтских рукодельниц, так что Франц скоро перестал слушать – ему было, о чем подумать. Предстоял тяжелый путь до Траунройта, и к ночи он совершенно измотается, так что оставалось лишь сосредоточиться на приятном. Франц думал о том, как все тяготы длинного пути по германским землям будут позади, и он поплывет на испанском корабле по морю-океану в далекий Новый Свет. Корабли он видел на картинках и слышал, что они бывают разных размеров. Наверное, те, что пересекают море-океан, совсем большие…

Вдоволь наслушавшись хозяйкиной болтовни, Франц встал и поблагодарил за приют и угощение.

– Благослови вас Господь и Пресвятая Дева, – сказал вошедший на кухню хозяин. – И все святые пусть хранят вас, молодой господин, в вашем пути. В каком бы войске вы ни служили, самое главное – защитите нас от мусульманского нашествия.

– Для чего даны нам такие славные рыцари, – улыбаясь, добавила хозяйка, с умилением глядя на расправившего плечи Франца, – как не для того, чтобы сохранить родину от этой черной саранчи? Разве не так, молодой господин?

Оседлав Альфу, Франц двинулся через город на север. Окраины Траунштайна напоминали деревню, но в центре имелась круглая площадь, окруженная каменными домами, с храмом и колокольней. Площадь была замощена булыжником, и Альфа гордо процокала по камням копытами, явно наслаждаясь ровной поверхностью после размокшей от дождя дороги.

Звон подков о камень привлек внимание нескольких прохожих, которые взглянули на Франца с интересом, и он тотчас приосанился. Еще бы, молодой рыцарь едет через город! Жаль, что среди людей на площади нет хорошеньких горожанок…

– Эй! Эй, молодой господин! Эй! Остановитесь!

Услышав этот крик, Франц оглянулся и с изумлением понял, что обращаются к нему. В дверях расположенного на другой стороне площади трактира стоял человек в длинном белом фартуке и махал ему рукой.

Кто бы это мог быть? Вглядевшись в незнакомца, Франц не признал его. Дернув поводьями, он подъехал поближе.

Розовощекий малый, оказавшийся слугой в трактире, был очень оживлен.