Царский сплетник. Трилогия
Шрифт:
— Я не понимай… — насторожился глава купеческих гильдий.
— А чего тут понимать? Я такой мудрый и гениальный, что, стоит мне открыть рот, все норовят в него тут же запихнуть золото, наивно полагая, что я изрыгну обратно его сторицей. Вилли, и ты думаешь, что на эти жалкие копейки я отдам тебе часть своего газетного бизнеса?
На столе, как по волшебству, появилось еще два таких же кошеля.
— Мерси, — поблагодарил юноша, сдергивая их со стола. — Буду расценивать это как авансовый платеж за первую информацию, поданную, можно сказать, с царского стола. А на газетный бизнес, фашистская морда,
— Я, я, яволь, — заволновался посол, — я согласен. Пускай не протается. Но какой информации?
Виталий перегнулся через стол и таинственно прошептал:
— Рыбка в Великореченске скоро сильно подорожает. Рекомендую скупать оптом. Навар делим на троих. Тебе, мне, ну и царю-батюшке долю откинем. Куда ж без него. Крыша все-таки. Идет?
— Итет, — азартно закивал Вилли. — А нельзя излагать теталь танный операций?
— Подробности читайте в свежей прессе.
— О!!! — округлил глазки Вилли Шварцкопф.
— И главное, учитесь там читать между строк.
— О! Секретный шифр?
— Совершенно верно! Мы, как истинные профессионалы, не должны вызвать подозрений у окружающих. Личные встречи могут привести к провалу! И в дальнейшем мой гонорар за оказанные услуги прошу отсылать через своих людей на подворье Янки Вдовицы под видом благотворительной помощи для сирых и убогих. Я сегодня же, в целях конспирации, организую соответствующий фонд.
— Кто ест сирый и убогий? — спросил ошарашенный посол.
— Да есть у меня на примете пара подходящих личностей, — шмыгнул носом аферист, прикидывая, на кого ловчее оформить этот фонд: на Ваську с Жучком или на себя с Янкой. — Короче, если увидите в желтой прессе сообщение «продается корова» — готовьте кошель. В следующем номере будет важная информация. А если там будет написано: «продается табун», — то готовьте сразу мешок. Это значит, что следующее сообщение будет просто сногсшибательное. Ну я пошел. Дел выше крыши. Связь держим через прессу. Зиг!
— Хайль! — вскинул в ответственном приветствии руку немецкий посол, пожирая восторженными глазами царского сплетника.
Глава 24
Обратный путь домой был затруднен мятущимися толпами народа. В городе царила откровенная паника. Портовые служащие, многие из которых жили прямо при порте, и Виталий окрестных деревень, расположенных вдоль Великой реки, ломились в город со всеми своими пожитками, чадами и домочадцами. Стрельцы с трудом регулировали потоки телег и людей, набивавшихся в город.
— Тебе только полосатой палочки в руках не хватает, — сказал юноша одному особо ретивому стрельцу, командовавшему на перекрестке. — Что случилось? Нападение?
— Да какое там нападение? Иди отсюда, не мешайся, — не поворачивая в его сторону головы, отмахнулся стрелец.
Юноша хмыкнул и решил немножко изменить маршрут движения. Вместо того чтобы направиться прямиком к подворью Янки Вдовицы, он двинулся против течения, пробиваясь сквозь людской поток в сторону порта. Картина, открывшаяся его взору, откровенно радовала глаз. Бабы вытаскивали детишек из воды и гнали их обратно домой. Рыбаки, душевно матерясь, вытаскивали свои лодки на берег. Иноземные корабли, не закончив разгрузочно-погрузочных работ, в спешном порядке снимались
— Это я, выходит, мужика свово вчера зазря обидела!
— А что?
— За водой его послала, а он все ведра расплескал. Я, грит, над колодцем наклонился, а оттуда черти полезли и на меня «Га-а-а!!!» Ну я его ухватом и благословила. Какое еще «Га-а-а!!!», кричу, пьянь ты подзаборная! Ой, зря обидела мужика! Чекушку ему, что ль, купить? Может, простит?
— Не, чекушки мало, — усмехнулся один из стрельцов, — штоф бери, а лучше два. Я чуток попозже зайду, подсоблю тебе его уговорить.
— Мужика или штоф? — заржали остальные стрельцы, которые, как и положено солдатам, воинского духа не теряли и панике не поддавались.
— Погодите, дети мои! Водичку сию освятить не помешает.
К колодцу спешил батюшка в длиннополой рясе с большим серебряным крестом в руках.
— Та-а-ак. Процесс пошел, — радостно сказал царский сплетник, — Вот что значит — великая сила искусства! Пусть только теперь бояре попробуют сказать, что от моей газеты толку нет.
Насладившись картиной сотворенного им переполоха, Виталий развернул стопы в другую сторону, но все же не мог не задержаться в Нижнем граде около столба со своей листовкой, под которой вещал толпе какой-то добровольный оратор. В том, что он добровольный, юноша был уверен на все сто: среди его людей такого кадра не было. Судя по робе, он был тоже рыбак и вещал толпе об ужасах ночного браконьерского рейда по Великой реке. И в его изложении ограбивший его призрачный корабль был населен уже не мертвыми с абордажными крючьями, а мертвыми с косами, которыми они грозились выкосить всех браконьеров Великореченска, если те не перестанут грешить с сетями и переметами на Великой реке.
— Ну браконьеров от Великой реки, я, кажется, отвадил. Операция «Большой улов» идет к финишу. Ну-с, мне здесь больше делать нечего. Пора домой.
Так как до дома ему идти пришлось вдоль потока, а не против, добрался до него довольно быстро — минут за пятнадцать. Около подворья Янки Вдовицы топтался Семен с пятеркой своих самых преданных и верных бойцов, которые держали в руках большой трепыхающийся сверток.
— Молодцы! Наслышан о ваших подвигах! — радостно приветствовал их царский сплетник.
Семен посмотрел по сторонам и, убедившись, что посторонних поблизости нет, таинственно прошептал в ответ:
— Кэп, деньги срочно нужны.
— Зачем?
— Пару лабазов с летниками снять надо.
— Зачем?
— Так рыбы ж до фига! Думаю, и пары лабазов мало будет. Надо четыре брать.
— Рыба откуда?
— Что значит «откуда»? Из Великой реки. Ночью добыли. Ну… когда задание твое выполняли.
— Это как вам удалось?
— Так… ну… подплываем мы к этим браконьерам по-нормальному, только начинаем разъяснительную работу вести, а они сети, весла, лодки, улов бросают, в воду сигают и саженками к берегу. Ну не бросать же добро! Короче, трюм доверху осетрами забит. Лед нужен.