Царский сплетник. Трилогия

Шелонин Олег Александрович

— Да вы оборзели, мужики! Что, нельзя было в воду улов спустить?

— В воду? — дружно ахнули пираты, и царский сплетник понял, что сказал что-то святотатственное.

— Однако вы времени даром не теряли. Ладно, делаем так. Вот вам деньги, — выудил из кармана царский сплетник кошель немецкого посла, — снимайте два лабаза с летниками. Половину улова туда ссыпайте. Это будет наш стратегический запас. А вторую половину… Дуйте сейчас в посольскую слободу, ищите там немецкого посла и загоняйте, что останется, ему.

— А-а-а… — растерялся Семен.

— У

меня там все уже схвачено. Посол готов скупать рыбку оптом и в розницу, но вы цену крутую не ломите. Нам потом еще проценты с навара пойдут. Все понял?

— Все. Кстати, мы тебе одну рыбку принесли.

Пираты плюхнули в руки царского сплетника дергающийся сверток, радостно ударили по рукам, разделились пополам, и одни рванули скупать лабазы с летниками, а другие в сторону посольской слободы — пристраивать товар. У Васьки, наблюдавшего за этой сценой с забора, замаслились глаза.

— Ры-ы-ыбка-а-а… — страстно мурлыкнул он.

— Скорее, акула, — пробормотал юноша, с трудом протискиваясь в ворота. — Чего глаза выпучил, Жучок? Рыбку при ни май. А ты, Васька, топор тащи. Такого монстра одними зубами не разделаешь. Ой, чую, достанется мне за все эти художества от царя-батюшки. Операция «Большой улов» заканчивается и начинается другая — «Ты что, сволочь, наделал?».

Виталий словно в воду глядел. Не успели Васька с Жучком отволочить добычу на плаху, как со стороны ворот послышался нетерпеливый стук.

— Царского сплетника срочно требуют к царю-батюшке! Живого или мертвого!

* * *

— Ты что, сволочь, наделал?

Это было первое, что услышал царский сплетник, как только вошел в тронный зал. В голову ему полетела держава. Виталий поймал ее, деликатно сдул с символа царской власти невидимую пылинку и вернул его обратно Гордону, Умудрившись при этом увернуться от скипетра, которым Державный норовил садануть ему по лбу.

— Так его, царь-батюшка, так! — радостно загомонила боярская дума.

— Цыц! — прикрикнул на бояр Гордон, — Без вас знаю как!

Василиса, сидевшая рядом с мужем на своем троне, ласково погладила супруга по руке.

— Да спокоен я, спокоен, — прорычал Гордон и опять набросился на царского сплетника: — Ты что, сволочь, наделал? Весь город на ушах стоит! Ты чего в своей газетенке понаписал, бумагомарака хренов?

— В смысле как чего понаписал? — нейтральным тоном переспросил Виталий.

— Вот это вот твоя работа? — гневно тряхнул листовкой, содранной с какого-то столба, царь-батюшка.

— Моя.

— И ты хочешь сказать, что все это правда?

— Истинная правда. От слова до слова! — уверенно заявил юноша. — Я вам больше скажу…

— Молчать! Ты наговорился уже! — гневно рявкнул Гордон, еще раз тряхнув листовкой. — Народ Великореченский как с ума сошел. Его теперь к реке калачом не заманишь!

— А уж слухи-то какие страшные ходят! — радостно подхватил глава думы боярин Буйский, — Будто бы корабль по реке Великой ходит, а на нем мертвые с косами стоят и рыбаков стращают. Костями

своими трясут и жалобятся: «Зря мы наперекор указу царскому пошли! Вот что с нами теперь за это сталось!» Из-за этого ирода, — ткнул пальцем в Виталика Буйский, — у нас половина рыбаков заиками стала!

— Небольшое уточнение, — деликатно кашлянул царский сплетник, — не рыбаков, а браконьеров.

— А где нам теперь рыбку свежую брать? — взвился царский воевода.

— На базаре вся рыба исчезла!

— А я ушицу люблю. Из чего ее теперь делать прикажешь, собака?

— На кол его, царь-батюшка! На кол ворога! — начала входить в раж боярская дума.

— Ну и что ты на это скажешь? — обжег гневным взглядом царского сплетника Гордон.

— Даже не знаю, как быть, — вздохнул Виталий. — Правду скажу — не поверите, совру — на кол посадите.

— Правду давай, — оживился Гордон. — Люблю забавные байки. А насчет кола не волнуйся. Если к Малюте попадешь, до него не доживешь. Очень ему хочется испанский сапог на ком-нибудь примерить.

— Это меня успокаивает, — хмыкнул юноша и начал говорить «правду», — Я, как истинный профессионал газетного дела, еще вчера почуял неладное, хотя подозрения о грозящей Великореченску беде зародились у меня гораздо раньше.

— Когда именно? — потребовал уточнения царь.

— Да почитай сразу, как твоя боярская дума мне то дурацкое задание насчет браконьеров дала, — спокойно ответил царский сплетник и, заметив мимолетную улыбку, скользнувшую по губам Василисы Прекрасной, продолжил как ни в чем не бывало: — И пришлось мне обратиться к волхвам, колдунам да ведуньям всяким за помощью.

— Ты что, с ума сошел? — расстроился царь. — К нечисти за помощью обращаешься и нам тут об этом рассказываешь?

— Так ты ж правду просил говорить, царь-батюшка. Опять же не надо забывать, что я царский сплетник. Мне по должности положено информацию любыми путями собирать и на страницах своей газеты ее выкладывать. А уж где, как и каким способом я эту информацию добыл — никого не касается.

— Даже меня? — ахнул Гордон.

— Даже тебя, — кивнул Виталий. — Профессиональная этика. Если я свои источники информации буду всем подряд сливать, со мной работать никто не будет. Мои информаторы должны быть уверены, что за царским сплетником они как за каменной стеной!

— Вот у кого вам учиться надо! — треснул по подлокотнику трона скипетром Гордон, обводя суровым взором боярскую думу, — А вы только и делаете, что грызетесь да кляузы друг на друга строчите. Рассказывай дальше, — уже более благосклонно кивнул он Виталию, — что интересного от нечисти узнал?

— Узнал, что заговором на великой Руси попахивает, — начал перечислять юноша, — Узнал, что появится на Великой реке корабль-призрак и сначала будет рыбаков пугать, а потом, ежели ослушаются они указа царского и опять браконьерствовать замыслят, пойдут эти мертвые со своими крючьями абордажными да косами ржавыми на Великореченск — виновных резать. И не только их, но и всех членов их семей со всем подворьем в придачу.