Царство черной обезьяны
Шрифт:
– Жак! Держи себя в руках. И вообще, можешь идти, пусть зайдет Абель.
– Слушаюсь, господин, – прошипел старикашка, злобно поглядывая на удобно устроившегося в кресле парня. – А с тобой, юноша, мы потом поговорим.
– С каких это пор мы с вами на «ты»? – Франсуа все больше возвращался в реальность, выволакивая из закоулков попрятавшиеся мысли, чувства, эмоции. И напоминая им, кто тут, собственно, хозяин. Овладевал собой, в общем. – Я, видимо, что-то пропустил, задумавшись?
Крысяк, с трудом сдержавшись, вышел,
– Абель, станешь позади мальчишки и будешь следить за ним, – распорядился бокор. – Но сначала подойди сюда и разверни мое кресло, чтобы нам с юношей было удобнее общаться.
Вы можете представить Шварценеггера, порхающего на пуантах? Нет? А вот Франсуа посчастливилось увидеть что-то подобное. Абель, ростом и комплекцией если и не превосходивший железного Арни, то уж точно не уступавший губернатору Калифорнии, на цыпочках прошуршал к хозяину. Развернул монументальное сооружение буквально одним мизинцем, трепетно водрузил драгоценное хозяйское седалище на почетное место и грузным мотыльком-мутантом перелетел за спину Франсуа.
А тот, окончательно приняв невозможное, начал замечать упущенные из-за первоначального шока подробности. В частности, изможденность Паскаля Дюбуа, его худобу, дрожащие от слабости руки, осунувшееся лицо. Бокор выглядел больным, причем безнадежно больным. Но он был жив!
А ведь Франсуа был там, в мансарде, когда Винсент Морено свернул колдуну шею. Он был вместе с отцом, остальными унганами и мамбо Жаклин, когда те хоронили бокора. Хоронили по всем правилам вуду, выполняя нужные ритуалы, гарантирующие окончательную и бесповоротную смерть, как физическую, так и ментальную.
Они, в конце концов, сожгли тело!
А теперь это тело, пусть и изможденное, сидело на троне и пыталось поймать взгляд Франсуа, заглянуть ему в душу, взять ее, душу, в плен.
Этого не могло быть, но это было.
И бездонная ночь, дышавшая в глазах Паскаля Дюбуа, манила, затягивала, звала. Заставляла смотреть.
Но Франсуа держался. Уроки отца не прошли даром. Да и время, проведенное в услужении у бокора, закалило парня, нарастило душевную защиту. Он опустил голову и судорожно сжал кулаки.
– Абель! – окрик колдуна рассек воздух, словно удар хлыста. – Заставь его смотреть мне в глаза!
– Как, хозяин?
– Подними его голову и держи ее ровно. А ты, щенок, лучше не сопротивляйся, а то мой слуга ненароком свернет тебе шею. Это больно, очень больно, поверь.
Франсуа сопротивляться не стал, он просто зажмурился.
– Трус, – презрительно фыркнул Дюбуа. – Ты еще руками закройся.
– И закрылся бы, да только ваш громила от избытка дурного энтузиазма мне их, руки-то, и оторвет.
– Правильно мыслишь. Но не до конца. Мы ведь и насильно глаза открыть можем. Абель, возьми в секретере рулон скотча.
Слон снова стал на пуанты и упорхнул. На пару шагов. После
– Ну, что встал? – нетерпеливо гавкнул Дюбуа. – Я что-то непонятное сказал?
– Нет, то есть да. – Душераздирающий вздох и жалобное: – Хозяин, а что такое секретер?
– Тьфу ты, идиот! Секретер – вон тот небольшой шкафчик с откидной крышкой. Видишь?
– Да! – обрадовался трепетный слон.
– Надеюсь, что такое скотч, ты знаешь. И ножницы захвати.
– Зачем?
– Скотч резать, дубина! Что ж, Франсуа, готовься к неприятным ощущениям. Сейчас мой слуга насильно откроет твои веки и прилепит их скотчем к бровям, чтобы ты не смог закрыть глазки. А насколько Абель поворотлив и сообразителен, ты только что убедился. Абель, начинай.
– Не надо, – процедил Франсуа и, открыв глаза, прямо посмотрел на бокора.
Тьма, радостно колыхнувшись, набросилась, ломая волю, подчиняя разум. Она вгрызалась снова и снова, но свет внутри Франсуа легко справлялся с атаками ночи. И мрак неожиданно быстро отступил, обдав душу зловонием.
Настала очередь Франсуа насмешливо посмотреть на визави.
– И это все, на что ты способен? Ты же не бокор больше, ты его тень. Эхо. Пустой звук.
– Не радуйся раньше времени, щенок, – злобно прошипел Дюбуа. – Да, я, похоже, ослабел больше, чем предполагал. Или ты оказался сильнее, чем я думал. Папаша небось начал тебя натаскивать?
– Не твое дело.
– Не увлекайся, мальчик, ведь я возвращаюсь. Скоро я верну всю свою силу и тогда снова загляну в твои глаза. И ты мне поможешь.
– Заглянуть в глаза?
– Вернуть силу.
– И не подумаю.
– А тебе, дружок, думать и не надо. Ты – вещь, которая особенно дорога твоему отцу. Вот он-то, Пьер Дювалье, и станет моим пропуском в будущее.
Глава 21
– Даже не надейся! – мальчишеским фальцетом выкрикнул Франсуа и, смутившись, замолчал.
Получилось как-то совсем уж несерьезно, нужного впечатления добиться не удалось. Судя по снисходительной улыбке Дюбуа, всерьез парня бокор по-прежнему не воспринимал.
И Франсуа решил гордо и неприступно молчать, поливая холодным презрением сидящего перед ним кадавра. Или кто он там на самом деле? Брат-близнец?
А кстати – это все объясняет! Мысленно чертыхнувшись, Франсуа поспешно спрятал в запасники просиявшую физиономию и вернул на место маску… чего там? Скуки? А, вспомнил – холодного презрения. Ну что ты будешь делать с этой дурацкой мимикой, которая с кретинской исполнительностью моментально откликается на все мысли! Затерявшись в толпе последователей черного колдуна, Франсуа удавалось не привлекать к себе внимания, но сейчас, сидя лицом к лицу с бокором, парень понял – Джеймса Бонда из него не получится.