Царство Проклятых

Манискалко Керри

Мое дыхание участилось. Я гналась за чувством, почти знакомым и не совсем. Это было великолепно. Экстаз, не похожий ни на какой другое. Чувствуя мою растущую потребность, пальцы Гнева задвигались быстрее, и эта боль превратилась в самую восхитительную приливную волну эйфории.

Я перестала стесняться и выбросила из головы мысли обо всем, кроме этого невероятного чувства. Я прижалась к нему, преследуя восторг, понимая, что Гнев теперь позволяет мне получать собственное удовольствие. Я задавала темп и двигалась так быстро или медленно, как мне хотелось.

Что я управляю своим собственным телом, своими собственными желаниями, что никакие смертные правила не свяжут меня…

…я кончила.

Я вскрикнула, когда удовольствие пронзило мое тело одной чудесной покалывающей волной за другой, а затем, наконец, упала ему на грудь, дыша так, как будто я только что бежала, спасая свою жизнь.

Как только я перестала дрожать от оргазма, Гнев медленно убрал руку из-под моих юбок и поправил верх моего платья. Между нами повисла долгая пауза, пока я поправляла бретельки с большей осторожностью и вниманием, чем это было необходимо.

Я поерзала у него на коленях, заметив, что его возбуждение не уменьшилось. Мое сердцебиение ускорилось. Мы могли бы завершить один из следующих шагов по принятию наших брачных уз в считанные минуты.

Прямо здесь. В оружейной комнате. Между нами лежали только его брюки и мое платье. И их можно было достаточно легко удалить. Возможно, это была эйфория, все еще бегущая по моим венам, затуманивающая мои чувства, но это не казалось такой уж ужасной идеей.

Если церемония была необходима в качестве заключительного шага, нам не нужно было ее выполнять. Мы могли бы предаваться плотским удовольствиям и оставаться свободными от любых уз, которые связывали бы нас навечно. Я переместилась таким образом, что наши тела тесно соприкоснулись. Ощущение, которое это вызвало, особенно после того удовольствия, которое он только заставил меня почувствовать, было новым уровнем восторга.

Гнев не двигался. Он давал мне возможность выбирать.

Я схватила подол своих юбок и медленно задрала их вверх, на бедра, на задницу. Теперь все, что нужно было сделать Гневу, — это освободиться от брюк. Я откинулась назад, и трение его возбуждения о мое тело заставило меня проглотить стон. Его руки крепче сжали мои бедра.

Вспышка тревоги пронзила меня, у меня перехватило дыхание. Я больше не знала, было ли спать вместе хорошей идеей, или мое суждение было нарушено из-за того, что мы только что сделали. Наверное, это были нервы. Я собралась с духом, отказываясь поддаваться сомнениям в чем бы то ни было.

— Наша тренировка на этот вечер закончена.

Одним быстрым движением Гнев встал, подняв нас обоих на ноги. Я развернулась, уставившись на него. Он был совершенно непроницаем.

— Тренировка? Вот как бы ты описал то, что только что произошло?

Ты просила соблазнения. Я исполнил. — Он согнулся в талии, вежливо поклонившись. — Теперь, когда ты знаешь, что тебе нравится, ты можешь получить такое же удовольствие от собственной руки. Спокойной ночи.

24

— Что

он сказал? — Глаза Фауны были большими, как блюдца. Она взяла меня под

руку и вывела нас на крытую дорожку. — Может быть, ты ослышалась. Или неправильно истолковала что он имел ввиду. Это возможно. Не так ли?

— Из всего, что он мог сказать после этого момента. — Я выдохнула, мое дыхание

затуманилось в морозном утреннем воздухе. Я была слишком раздражена, чтобы смущаться. После инцидента в оружейной комнате я не видела Гнева до конца ночи. — Я искренне ненавижу этого демона.

Моя подруга фыркнула, но придержала язык. Мы прошли по одному из длинных отрезков крытых парапетов, окружавших замок. Охранники кивнули со своих постов на стене, когда мы проходили мимо. Как только мы отошли достаточно далеко, Фауна наклонилась ко мне.

— Возможно, он сказал это только потому, что теперь будет представлять, как ты

это делаешь.

— Сомневаюсь. Он не мог достаточно быстро выйти из комнаты. Нет.

— Я держу пари на весь Дом Жадности, что прошлой ночью он взял себя в руки и

думал о тебе, когда изливал свое семя.

Даже с моей новообретенной уверенностью в том, что я владею своими желаниями и не чувствую стыда, мое лицо пылало от откровенности, с которой Фауна обсуждала такие личные вопросы.

Она позвала меня первым делом утром и сумела обсудить то, что меня беспокоило, прежде чем я надела свой бархатный плащ. Фауна не покраснела и не моргнула глазом на эту тему, которая вызвала бы шок и скандал дома. Она просто спросила, ответила ли я на его любезность рукой или ртом, а затем дико захихикала, когда я попросила разъяснений по последнему вопросу.

— Может быть, он не хотел брать тебя в оружейной комнате, где любой мог войти.

Ты должна стать его женой. Не исключено, что он защитит тебя от любопытных глаз.

— Пожалуйста, — я чуть не фыркнула. — Половина этого королевства довольствуется

публичным прелюбодеянием. Я сомневаюсь, что он позволил бы кому-то, кто зашел к нам, остановить его.

Он, ведь, не возражал против аудитории, когда мы оказались в коридоре перед нашими комнатами. Я стиснула зубы при этом воспоминании. Встреча с ним после того случая не была неловкой. То же самое нельзя было сказать о том, когда я увидела его в следующий раз. Я понятия не имела, как себя вести.

— На самом деле, публичные свидания не так распространены за пределами

Дома Похоти и Чревоугодия. Конечно, другие принцы иногда демонстрируют разврат, например, Жадность и его игровой ад, но не в такой степени, как эти конкретные Дома. Его высочество, возможно, захочет, чтобы ты была уверена, что выбираешь его с ясной головой. Возможно, он не был уверен, что это то, чего ты хочешь, и ушел, прежде чем сделал что-то, о чем, как он думал, ты пожалеешь.

Разочарование нарастало в моей груди.