Царство Проклятых
Шрифт:
Однажды ночью в Палермо Гнев сказал, что у жены Прайда тоже вырвали сердце. Он также упомянул, что Первая Ведьма использовала самую темную магию, чтобы лишить свою дочь силы, и это имело непредвиденные последствия.
Что, если ее отсутствующее сердце не было частью ритуала убийства? Что, если это было одним из последствий, вызванных Ла Примой? Возможно, это также был способ освободить ее от любых ограничений смертных. Я смутно припоминала, что бабушка говорила что-то подобное мимоходом.
Если бы дочь Ла Примы была проклята и не умерла, она
Возможно, она была мотивирована местью своей матери, за то, что человечность была украдена, когда у нее отняли ее силы. Если дьявол был ее вечной любовью, возможно, она сошла с ума и убила всех потенциальных невест, которые могли бы занять ее место.
Или, может быть, все было так просто, как утверждал иллюстрированный журнал — если она больше не владела своей человечностью, возможно, она жаждала сердец за все, чего у нее больше не было.
— Возможно, существует слишком много «может быть» и недостаточно
окончательных ответов.
Я встала и расправила плечи. Теперь, когда я была одна, я возвращалась к целительнице и прямо говорила ей о своих подозрениях. Если бы она была Первой Ведьмой, я не думала, что она причинила бы мне вред. Была причина, по которой она посылала зачарованные черепа, и это было не для того, чтобы напугать. Может быть, она могла бы рассказать мне больше о Зеркале Тройной Луны и предложить идеи о том, где я могла бы его найти, или Ключ Искушения.
Я провела рукой по скрытым ножнам на бедре. И если бы она действительно попыталась причинить мне боль, я бы не ушла без боя.
Предвкушение заставило меня стоять у дверей башни матроны, как мне показалось, всего за несколько мгновений. Разочарование заставило мою челюсть сжаться, когда я оторвала записку, прикрепленную к двери, и прочитала наспех нацарапанное сообщение.
Ушла на какое-то время. (П. п: в ориг. «Gone for a spell». «Spell» в англ. также «заклинание» т. е. также можно перевести как «Ушла для заклинания»)
Было невозможно определить, имела ли она это в виду буквально или фигурально. Надзирательница либо вернется через несколько минут, либо отправилась на поиски заклинания. Неизвестно, сколько времени может занять последнее, но на всякий случай, если она скоро вернется, я слонялась возле ее башни, пока не начал падать снег и не прогнал меня.
Я сделала всего два шага по коридору своей спальне, когда по моей коже пробежало покалывание. Гнев прислонился к двери в мои покои, его внимание было приковано к моему лицу. Я проглотила волну… каким бы ни было это чувство, он выгнул бровь, как делал это бесчисленное количество раз до этого. Я все еще не видела его и не разговаривала с ним после нашей последней тренировки. И этот визит был самым нежелательным.
Я остановилась на приличном расстоянии.
— Могу чем-то помочь?
— Я здесь, чтобы спросить то же самое.
Он не стал вдаваться
Почувствовав мою решимость или пытаясь изменить стратегию своего плана сражения, Гнев изменил тактику.
— Библиотека в руинах.
— Немного драматично. В одной секции разбросано несколько стопок книг. Я все
уберу сегодня вечером.
— Ты ищешь информацию о Первой Ведьме.
— Меня интересует моя история. Она — часть этого.
Его лицо потемнело. Оно был не совсем грозовым, но определенно штормовым.
— Ложь.
— То, что я, возможно, ищу, тебя не касается.
— Все в этом замке — меня касается. Особенно ты.
— Я не настаиваю и не вмешиваюсь в твои планы. Я ожидаю такой же
вежливости.
— Даже если я пришел предложить помощь?
— После нашего последнего «урока» у меня сложилось впечатление, что ты хотел,
чтобы я с этого момента взяла дело в свои руки. В буквальном смысле.
Внимание Гнева скользнуло по моему силуэту. Он выглядел так, как будто мысленно проигрывал наше свидание в оружейной комнате, задирая мое платье до бедер, прикасаясь и лаская меня, как будто мое удовольствие было его собственным. Когда он снова посмотрел на меня, в его взгляде не было ни тепла, ни намека на эмоции, которые только что овладели им. Он был отстраненным, бесчувственным. Между нами медленно возводилась стена. Я не могла сказать, было ли это облегчение, грызущее меня под ложечкой, или что-то еще.
— Мы отправляемся в королевский дом Чревоугодия через три ночи. Сообщи мне,
если захочешь потренироваться до этого.
Он повернулся, чтобы уйти, и, черт бы меня побрал, я крикнула:
— Хорошо. Встретимся в оружейной комнате в полночь. У нас будет один
последний урок, прежде чем начнутся настоящие игры.
***
Я прибыла в оружейную комнату почти на полчаса раньше запланированного. Я хотела задать тон нашему уроку, и с каждым ударом тикающих часов мой пульс учащался. Я взглянула на свое отражение в особенно блестящем щите, висевшем на стене, с облегчением отметив, что снаружи я все еще выглядела безупречно, несмотря на хаотичное состояние внутри.
Я стряхнула с себя дрожь и вышла в центр комнаты.
Ровно в полночь Гнев вошел в комнату и остановился у двери. Она закрылась со щелчком, который напомнил мне о клинке, выскользнувшем из ножен. Подходящий звук, учитывая битву, которая должна была начаться между нами.
Гнев окинул взглядом мое платье — черный лиф с открытыми плечами, украшенный бледными цветами из бисера и виноградными лозами, с пенистыми юбками цвета темного шампанского, которые разделялись с одной стороны немного выше моего колена.