Царство
Шрифт:
– Батфрид, позволь мне разделаться с этими клоунами! – воскликнул Адальберт.
– Хорошо, только быстро.
Дредноут направился к нарядному десантнику в пурпуре и золоте. С каждым шагом громады мелкие обломки поблизости подбрасывало в воздух, скрежетал металл.
Сэр Валерио
Адальберт разогнался и ударил сейсмическим молотом по тому месту, где только что стоял сумасшедший. Промах, – манипулятор глубоко погрузился в поверхность пола. Сверкнул клинок, и Адальберт принял вереницу данных, сигнализирующих о повреждении оружия. Со всей доступной скоростью, на которую был рассчитан дредноут, Адальберт отступил в сторону и оценил ущерб уже с помощью встроенных в саркофаг камер. На манипуляторе обнаружилась оплавленная расщелина. Ещё одно попадание по тому же месту, и можно лишиться конечности. Адальберт перевёл взгляд на наглую букашку напротив.
– Сегодня, чудовище, – провозгласил Валерио Рейн, – ты ответишь за свои преступления! За каждую смерть!
Адальберт издал вой, от которого у смертных кровь стыла в жилах, а потом показал противнику, почему его называли "Неистовым". Валерио отступал, а Адальберт оставлял вмятины в полу и на стенах, сдвигал чадящие дымом остовы подбитой техники и давил трупы, которые под впечатляющим весом боевой машины тут же превращались в бурое месиво.
– Куда же ты бежишь! – воскликнул Адальберт. – Так ты никакое чудовище не победишь!
Во время очередного замаха Валерио вдруг проскользнул под манипулятором, и Адальберт понял, что на этот раз повреждение куда серьёзнее, – сервоприводы его правой ноги обесточены, уже не до преследования. Дредноут и без того не сказать, что быстрая машина, а теперь, когда приходилось подволакивать конечность, Адальберт стал и вовсе неповоротливым.
В такой ситуации помогли бы тяжёлые огнемёты, встроенные в манипуляторы, но Адальберт успел опустошить баки с прометиумом, превращая пиратов в агонизирующие факелы.
Адальберт услышал голос технодесантника:
– Шутка зашла слишком далеко…
– Батфрид, не вмешивайся! – рявкнул Адальберт.
Однако Батфрид и не успел ничего сделать. Только навёл излучатель на Валерио Рейна, когда сам получил в лицо поток сверкающей энергии. Смертный слуга вступился
Всё произошло так быстро, что Адальберт бы открыл рот от удивления, если бы у него ещё оставалась челюсть. Он двинулся было к смертному, чтобы покарать его за вероломное убийство, когда на пути снова вырос космический десантник с двуручным мечом на плече.
И дредноут, и его противник на дуэли помчались друг на друга. В последний миг Валерио отскочил в сторону, потом запрыгнул на манипулятор, который опустился, чтобы раздавить его, ещё один прыжок и молниеносный росчерк поперёк бронированного саркофага. Обжигающее остриё силового меча мелькнуло перед пустыми глазницами Адальберта, и не осталось больше никаких потоков данных, ни одной ясной мысли.
Тишина.
Пустота.
Покой.
Спустя века нескончаемых сражений и десятки тысяч поверженных врагов Адальберт, наконец-то, закончил службу.
13
Авраам привёл значительно уменьшившийся отряд Странников в трюм, в отсек C-19. Внутреннее наименование ничего никому не скажет, но отмечу, что это – то самое место, куда некогда призывали князя демонов Велая.
С тех пор никаких следов присутствия настолько могущественной и тлетворной сущности не осталось, как и, конечно же, искажённых варпом трупов. У Авраама волосы дыбом встали, но он связал ощущения с псионической мощью магистра Савы, а не с кем-то ещё – сам-то он не участвовал в тёмных ритуалах и не интересовался подробностями.
В отсеке, который должен был быть заставлен грузовыми контейнерами от пола и до высокого – в несколько метров – потолка, царило запустение. Авраам бы спросил магистра, что все они здесь делают, когда абордажные команды противника ещё не уничтожены, но заметил любопытную архитектурную композицию у дальней стены.
К ней вела широкая дорожка, ограниченная с двух сторон великим множеством свечей – буквально десятки тысяч восковых кубиков или цилиндров с подожжёнными фитилями. Подожгли свечи совсем недавно, и они ещё не успели превратиться в одно сплошное белое море.
Чуть дальше стояли большие жаровни, где можно было приготовить и какую-нибудь полутушу. Вился огонь, трещали дрова, поднимался дым. Света столько, что могло показаться, что это его последний оплот, а где-то ещё клубится тьма, которая только и ждёт своей неизбежной победы.