Царствующие жрецы Гора
Шрифт:
15. В ПОТАЙНОЙ КОМНАТЕ
Держа над головой тонкий факел мулов, я всматривался в углубление, открывшееся в полу комнаты Миска. Туда от кольца спускалась веревка с узлами.
Факел мулов почти не давал тепла, но, учитывая его небольшие размеры, горел поразительно ярко.
— Рабочие грибных террас, — объяснил Миск, — ломают оба конца факела и несут его в зубах.
Я так не хотел делать, зажал факел с одним горящим концом в зубах и, перебирая руками, опустился по веревке с узлами.
Одну
Я опускался, а на стенах потайного помещения перемещался круг голубого призрачного света. Через несколько футов стены стали влажными. Температура упала на несколько градусов. Я видел на стенах наросты плесени, вероятно, белой, но в свете факела она казалась голубой. Моя пластиковая одежда тоже покрылась слоем влаги. Тут и там по стенам стекали ручейки, скапливались на полу и исчезали в какой-нибудь трещине.
Спустившись по веревке на сорок футов, я поднял факел и увидел, что нахожусь в пустом помещении.
Посмотрев вверх, я увидел Миска. Не обращая внимания на веревку, он перегнулся в отверстие, изящными шагами вниз головой прошел по потолку и начал, пятясь, спускаться по стене.
Через несколько мгновений он стоял рядом со мной.
— Ты не должен никому рассказывать о том, что я тебе покажу, — сказал он мне.
Я ничего не ответил.
Миск колебался.
— Пусть между нами будет роевая правда, — сказал я.
— Но ты не из роя, — ответил Миск.
— Тем не менее пусть между нами будет роевая правда.
— Хорошо, — согласился Миск и нагнулся, протягивая ко мне антенны.
Какое-то время я не мог догадаться, чего он хочет. Потом мне показалось, что я это понял. Сунув факел в щель стены, я протянул руки к Миску.
Чрезвычайно осторожно, почти нежно царь-жрец коснулся моих ладоней антеннами.
— Пусть между нами будет роевая правда, — сказал он.
— Да, — согласился я, — пусть между нами будет роевая правда.
С моей стороны это больше всего напоминало соприкосновение антенн.
Миск резко распрямился.
— Где-то здесь, — сказал он, — у пола, без запаха, так что царь-жрец вряд ли найдет, есть ручка, очень похожая на камень. Найди ее и поверни.
Я тут же отыскал эту ручку, хотя для царя-жреца, как мне кажется, сделать это было бы очень трудно.
Я повернул ручку, и часть стены отодвинулась.
— Входи, — сказал Миск. Я вошел.
Не успели мы войти, как Миск тронул рычаг, который находился высоко над моей головой, я его не видел, и стена задвинулась.
Единственным освещением был огонь моего факела.
Я с удивлением осмотрелся.
Помещение, по-видимому, большое, отдаленные части его терялись в тени. Я видел инструментальные панели, многочисленные шкалы, иглы регистрирующих запахи приборов, рычаги, клапаны, пучки проводов. По одну сторону помещения находились катушки со свернутыми нитями запахов, некоторые из них медленно разматывались,
Я высоко поднял факел и принялся рассматривать этого царя-жреца. Он меньше других, в длину всего двенадцать футов.
Больше всего меня удивили его крылья, длинные, стройные, прекрасные, золотистые, прозрачные крылья, сложенные на спине.
Он не был привязан.
Казалось, он без сознания.
Я прижался ухом к отверстиям в животе и не услышал даже слабейших звуков дыхания.
— Мне пришлось самому сконструировать все это оборудование, — сказал Миск, — поэтому оно исключительно примитивно, но не было никакой возможности использовать стандартное оборудование.
Я не понял.
— И мне самому пришлось создавать диски памяти, конструировать преобразователь запахов; к счастью, нити запахов легкодоступны. Их импульсы преобразуются и воздействуют на нервные блоки.
— Не понимаю, — сказал я.
— Конечно, — ответил Миск, — потому что ты человек.
Я смотрел на длинные золотые крылья этого существа.
— Это мутант?
— Конечно, нет.
— Тогда что же это?
— Самец, — ответил Миск. Он долго молчал, устремив антенны на неподвижную фигуру на столе. — Первый самец, рожденный в рое за восемь тысяч лет.
— А разве ты не самец?
— Нет, — сказал Миск, — и остальные тоже нет.
— Значит ты самка.
— Нет, в рое только одна самка — Мать.
— Но ведь должны быть еще самки.
— Изредка, — сказал Миск, — появляются женские яйца, но все они уничтожаются по приказу Сарма. Сейчас в рое нет женских яиц, и я знаю только одно, появившееся за шесть тысяч лет.
— Сколько же лет живут цари-жрецы?
— Давным-давно, — ответил Миск, — был открыт способ замещения клеток, и теперь, если не болезнь или несчастный случай, мы живем до тех пор, пока не поддадимся радостям золотого жука.
— А сколько лет тебе?
— Сам я вылупился до того, как мы привели свой мир в эту солнечную систему. — Миск посмотрел на меня сверху вниз. — Это было больше двух миллионов лет назад.
— Значит, рой никогда не умрет, — сказал я.
— Он умирает сейчас, — ответил Миск. — Один за другим предаемся мы радостям золотого жука. Мы стареем, и нас осталось мало. Некогда мы были богаты и полны жизни, тогда было построено все это, потом расцвело наше искусство, потом у нас оставалось только научное любопытство, но даже оно все слабеет.