Casual
Шрифт:
— Мальчик. Живой, — буднично произнесла акушерка.
Светлана глубоко и безмятежно спала.
Я узнала, что у Сержа родился сын, на следующий день. Светлана позвонила мне сразу, как только ее привезли из реанимационного отделения.
Я хотела купить цветы, но по дороге не попалось ни одного киоска.
Я боялась этого ребенка. Вдруг он будет похож на Сержа? Наверняка будет.
Мне даже хотелось, чтобы был похож. Я вспомнила маленькую Машу. Ее личико в роддоме давно стерлось из моей памяти, но были фотографии,
Я вспомнила, как Серж приехал за нами в роддом. Он страшно волновался и долго отказывался взять в руки тугой кулек с дочерью.
Если бы Серж был жив, сейчас бы он ехал в этот роддом. И испытывал бы те же чувства. Только теперь они были бы связаны не со мной и не с Машей. Смириться с этим было гораздо тяжелей, чем ехать сейчас к Светлане.
Я надела на сапоги клеенчатые бахилы и открыла дверь в палату.
Светлана лежала на кровати.
Непривычно было видеть ее небеременной. Увидев меня, она заплакала.
— Какие ужасные роды, — всхлипывала она.
Я стояла в дверях.
— Где ребенок? — спросила я.
— Не знаю. Его приносят. Мне было так больно! Врач бросил меня и ушел домой, наркоз было делать нельзя…
— Успокойся, — сказала я. — Это просто нервы. Я поздравляю тебя с сыном.
Она кивнула.
— Хочешь быть его крестной? — спросила она.
— Я пойду поищу его. Тебе что-нибудь нужно?
— Да. — Светлана жалобно улыбнулась. — Шоколадных конфет. Мне нельзя, но я бы все равно съела.
Я кивнула.
— Принесешь? — уточнила Светлана.
— Сейчас куплю. У вас тут палатка есть.
За одной из дверей я услышала детский писк. Осторожно зашла.
— Что вы хотите? — кинулась ко мне симпатичная девушка в белом халате.
Вдоль стены, в прозрачных стеклянных словно бы сосудах лежали новорожденные детки. Как инопланетяне в лаборатории.
Я поймала себя на том, что не знаю фамилии Светланы.
Оказалось, ребенок носит одну фамилию со мной.
— Пожалуйста, разрешите посмотреть на него! — взмолилась я. — Хоть секундочку! Я и халат надену!
Я полезла в сумку за кошельком, и она правильно поняла этот жест.
— Не надо халата, — сказала она, — это предрассудки.
Я увидела сына Сержа.
Он начал орать, когда я над ним склонилась.
Я дала медсестре сто рублей и вышла.
Чего бы мне хотелось — это чтобы о нем никто не узнал.
Было необыкновенно важно для меня остаться единственной мамой единственного ребенка Сержа. Единственной женой и единственной его женщиной.
Крик этого малыша стоял у меня в ушах, когда я покупала шоколадки. Наверное, он понял, что абсолютно не нужен мне. Мне стало его чуть-чуть жалко.
Я передала с медсестрой сумку со всеми видами шоколада, какие нашлись
Медсестра отнесла ее Светлане.
Мне возвращаться не хотелось.
Я рассказала о ребенке Кате. Предупредив, что это — тайна.
— Он похож на Сержа? — первым делом спросила она.
— Трудно сказать. — Я задумалась. — Он, по-моему, вообще ни на кого не похож.
Катя удовлетворенно кивнула.
— Тебе неприятно, что он существует? — спросила она через некоторое время.
— Мне неприятно, что существует Светлана, — ответила я.
— Может, забудь про нее, и все?
Я задумчиво кивнула.
— Хочешь, — предложила Катя, — съездим мой дом посмотрим?
Отказаться было неудобно.
Я села в Катину машину, и через несколько минут мы подъехали к ее стройке. На Ильинском шоссе, сразу за «World Class».
— Ты делаешь подогрев ступеней? — спросила я, поднимаясь по обледенелой лестнице в дом.
— Нет. Ленка сказала, что не надо, — отмахнулась Катя.
Каждая из нас построила дом и имела обо всем собственное мнение.
— Сейчас крышу переделываем. — Катя показала на огромные, замысловатой формы сосульки по всему периметру дома. — Где-то тепло уходит.
В доме топили, и рабочие ходили в легких синих комбинезонах.
— Я им форму купила, — сказала Катя.
— Я тоже покупала.
Я посмотрела, как кладут плитку. Аккуратно, одну за другой, ровным слоем намазывая клей. Профессионализм плиточников я отметила с удовольствием.
Катя показала мне гостиную, объединенную со столовой и кухней. Я похвалила ее размеры. Моя кухня была убрана в цоколь, потому что я ненавижу запах готовящейся еды.
В просторном холле, с пятнадцатисантиметровым шагом, как положено, извивались трубы теплого пола. Сверху лежали листы гипсокартона и остатки металлических направляющих.
Катя накинулась на прораба.
— Уберите грязь! Это же теплые полы! Кто мне потом будет плитку вскрывать, если что? Вы?
Трубы быстро накрыли целлофаном и поставили оградительные рейки.
— Ты что, и батареи, и теплые полы делаешь? — удивилась я.
— Да, все-таки прихожая. Дверь постоянно открывается.
— Убери батареи. У меня весь этаж в теплых полах под гранитом. И ни одной батареи. А тепло — сама помнишь, в майке хожу.
Катя задумалась. Мы поднялись на второй этаж.
В просторной комнате с балчатыми потолками было уже чисто и лежал паркет.
— А что это за крюки? — спросила я, указывая на потолок.
— Здесь качели будут, — объяснила Катя.
— Здорово.
— Это детская комната.
Я удивленно посмотрела на подругу. Катя подошла к окну.
— Знаешь, у меня и вправду какие-то сложности оказались с детьми. Думали, просто непроходимость труб, — но там что-то еще. Я лечусь. Каждый день таблетки пью и на уколы езжу.