Цеховик. Книга 11. Чёрное и белое
Шрифт:
– Ну как тебе понравилась Куба?
– Очень понравилось, – отвечаю я. – Я тебя обязательно туда свожу. Обещаю. Тебе тоже понравится. Голубое небо, лазурная вода и белый песок. Настоящий кайф. Обязательно съездим.
– А кубинки? – спрашивает она и, отодвинув занавеску, ныряет ко мне.
Ого… Струи тёплой воды барабанят и текут по её телу, вмиг покрывающемуся пупырышками.
– Что кубинки? – спрашиваю я следя за потоками воды, текущим по её груди. – Они существуют. Но красивее тебя никого нет.
– Ты искал
– Специально не искал но вывод сделал.
Я беру её за плечи и привлекаю к себе, но она успевает выставить руки и упирается мне в грудь.
– А разве, – поднимает она брови, – мужчины по своей природе не запрограммированы на измены?
– Программа – это что, инстинкт и дань звериным инстинктам, живущим в нас? А как же разум, воля и огонь Святого духа, делающий нас людьми?
– Нет-нет, ты мне ответь! – машет она мокрой головой.
– Ответить? – поднимаю я брови. – А какой был вопрос?
– Если бы тебе попалась кубинка, о которой ты бы подумал, что она красивее меня… ты бы смог с ней?
– Что?
– Ну… – смущается она.
– Что? Говорите яснее, девушка.
– Динь-динь, вот что! – выпаливает она и краснеет.
– Что за странные мысли, – развожу я руками. – Конечно же нет, ведь ты и есть моя самая красивая кубинка, португалка, американка и даже инопланетянка. Я не ищу, не пытаюсь сравнивать, и вообще не смотрю на человеческих самок, как на сексуальные объекты. У меня же ты есть. То есть… а ты? Ты что присматриваешься к человеческим самцам и сравниваешь их со мной?
– Я?! – возмущается она. – Егор, ты совсем что ли? Нет, конечно!!! Просто ты ведь мужчина, и многие считают, что мужская измена – это естественное, заложенное природой действие. Проявление мужественности.
– Наташ, хорош. Иди сюда, я тебя обнять хочу. Видишь, как изголодался? Нет, смотри-смотри, не отводи глаз.
– Что? – смеётся она.
– Вот дай руки.
Она протягивает, и я притягиваю её к себе. Я ведь действительно чувствую неутолимый и яростный голод.
Из душа мы выходим не слишком скоро. Наташка ещё голову сушит невероятно долго. Кончается тем, что, устав ждать, я вхожу в ванную, вырубаю фен, закидываю её себе на плечо и брыкающуюся тащу в спальню, и там долго и убедительно демонстрирую, что все эти дни вёл исключительно аскетическую жизнь.
Когда первый, второй и третий голод оказываются утолёнными, Наташка, движимая долгом, сползает с постели и идёт на кухню.
– Ты же голодный! – в ужасе восклицает она.
– Да, – подтверждаю я, – тобой невозможно насытиться.
– Ну, раз мной невозможно, – лукаво улыбается она, – попробуй насытиться голубцами. Пошли, я тебя буду насыщать.
Вставать неохота, лом просто, но она же старалась и готовила, поэтому я поднимаюсь, натягиваю футболку и шорты и ползу в свою просторную кухню. Ну и, как говорится, аппетит приходит во время еды, я, оказывается есть хочу, просто
– Дай мне… – чуть задумываюсь я, – ещё два, пожалуйста.
– Ого, а ты не лопнешь?
– Ну, не лопнул же, дожидаясь встречи с тобой…
– Балбес, – смеётся она. – На вот, ешь.
– Ты тоже садись, – говорю я. – Семейный ужин не может проходить в индивидуальном порядке.
– Так то семейный, а у нас семья ещё не зарегистрирована.
– Зарегистрируем, – пожимаю я плечами. – Разве от этого что-то изменится? Ты станешь нежнее или сговорчивее?
В прихожей раздаётся звонок.
– Мы кого-то ждём? – спрашиваю я.
– Нет, вроде, – мотает она головой.
Я встаю и иду в прихожую. Наталья идёт за мной. По идее, если кто-то приходит, ребята из дежурки делают звонок и спрашивают, можно ли пустить того или другого. Но сейчас они не звонили, а кто-то позвонил сразу в дверь.
– Кто там? – спрашиваю я.
Сначала повисает пауза, а потом женский голос отзывается:
– Марина.
– Я так и думала, – кивает Наташка. – Это соседка. Марина, мы с ней подружились. Ходим в гости друг к другу.
Да? Прямо подружились? Ну, ладно, это хорошо, в принципе… Наверное…
Я открываю дверь. Сначала чуть-чуть, а потом, убедившись, что с этой Мариной никого нет, распахиваю полностью.
– Ой, здрасте, – смущённо улыбается она. – Я ваша соседка с пятого этажа. А вы только приехали, да? Ещё, наверное и отдохнуть не успели?
– Здравствуйте, – киваю я. – Прошу прощения за домашнюю одежду. Я не знал, что у нас сегодня гости.
– Да что вы, – машет руками Марина. – Ничего страшного. Я вообще, на минутку. Просто хотела Наташу проведать. Я думала вы завтра прилетаете. Я Марина.
– А я Егор. Очень приятно.
– И мне очень приятно, – улыбается она. – Я знаю, что вы Егор.
– Вы композитор? – уточняю я.
– Я? – удивляется она. – Нет, я так не думаю.
– А другие люди? – усмехаюсь я. – Как думают они?
– Другие люди думают, что я бухгалтер с «Большевички», снявший квартиру в Доме композиторов.
– Ах, вот оно в чём дело, – киваю я. – Да вы проходите-проходите, пожалуйста.
– Пойдёмте на кухню, а? – предлагает Наташка. – Там и еда, и выпить за встречу тоже можно. Егор ром привёз.
– Колоссаль! – оценивает эту новость соседка. – Как там говорят, венсеремос что ли?
– Вроде в Чили так говорят, – улыбается моя невеста.
Мы идём на кухню и, отказывающаяся поначалу Марина, рубает Наташкины голубцы так, что за ушами трещит.
На вид ей между двадцатью пятью и тридцатью годами. Волосы до плеч, тёмно-русые, скорее даже пепельные. Она стройная и спортивная. Глядит прямо, немного дерзко. Обручального кольца нет. Симпатичная, но не красивая.
– Егор, расскажите про Кубу, пожалуйста, – берёт меня в оборот гостья. – Там ведь круглый год тепло?