Цеховик. Книга 8. Запах денег
Шрифт:
Она вскрикивает, и мне приходится подчиниться. Рисковать Иркой я не хочу. Нет, я понимаю, что, скорее всего, он не будет её резать, но от волнения и перевозбуждения может случайно полоснуть. Лезвие приставлено к горлу, так что я делаю то, что он требует.
– Ну, это как-то странно, – удивляюсь я переступая мелкими шажками. – Пяться… На ритуальные танцы похоже. Это в каком больном мозгу рождаются такие идеи? Ах, ну да… Надеюсь, это всё без сексуального подтекста? Успокой меня, маньячино, ты же не возбуждаешься от того,
– Заткнись! – бесится Арсений. – Вяжи его, шлюха! Вот верёвка! Чтобы я видел.
– Ах, вот в чём дело, хочешь лишить меня подвижности, да?
Меня касаются пальцы Ирины, на запястья ложится грубая колючая верёвка.
– Прости, – шепчет она. – Это я виновата…
– Конечно, ты, – соглашаюсь я. – Променяла меня на какое-то ебанько.
– Ага! – торжествует захватчик. – Проговорился! Променяла, значит! А я всегда говорил, что ты с ним спишь. Туже вяжи, туже!
Совместными усилиями кое-как они справляются.
– А теперь, – хрипло говорит он, – поворачивайся лицом и вставай на колени. Ну!
Ирина опять вскрикивает.
– Это ещё зачем? – удивляюсь я. Помолиться я и без твоего участия могу. Да убери ты уже нож от неё! Я же связанный. Куда денусь-то?
– На колени!
– Ой-ёй, Иван Грозный прям, на колени, смерд…
Я изображаю невозмутимость и вроде как даже подшучиваю, но, прямо скажу, мне это всё не нравится. У него глаза начинают бегать, и дышит он прерывисто, возбуждённо.
– Ай! – вскрикивает Ирина. – Голубов, ты вообще что ли пи*данулся?
Таким житейским вопросом она пытается удерживать ситуацию в русле, обычной логики, но его, кажется, уже несёт:
– Заткнись, проститутка!
Так, похоже, шутки кончились. Почти. Я встаю перед ними на колени.
– Тише-тише, Ира, делай, что говорит товарищ майор.
Всё это время я пытаюсь ослабить узлы и высвободить руку. Навязали они там всякую хрень, много и бестолково. Бестолково, но, всё равно, хрен развяжешь! Бляха-муха.
Арсений, тем временем, чуть отодвигает Ирку в сторону и, размахнувшись, как по футбольному мячу, со всей дури пинает меня по голове.
Я, конечно всё это вижу и резко дёргаюсь вправо, пытаясь увернуться. Это нелегко в таком-то положении, поэтому я теряю равновесие и падаю набок. Я дёргаюсь, совершая немыслимые движения и в момент падения у меня освобождается левая рука. И, когда он снова, отталкивая Ирину, пытается достать меня носком ботинка, я дёргаю рукой его за ногу и он летит на пол.
– Гавана! – ору я так, что весь дом трясётся и, того и гляди развалится на куски. – Гавана!!!
Это условный сигнал. Дверь тут же распахивается и в прихожую врывается отряд милиции особого назначения уголовного розыска ГУВД Москвы.
Мне кажется, даже высадка марсиан произвела бы на Арсенчика меньшее впечатление. Главное,
Вот такие шоу я люблю! Тут вам и сопереживание персонажам, и спецэффекты, и дикий драйв, а, самое главное, очень убедительные и натуральные крики жертвы. Ну, то есть, тот, кто был палачом, в один миг стал жертвой.
Прессуют его жёстко, а он дурак с перепугу никак не выпускает нож из руки. Террорист хренов. С такими у нас разговор короткий.
– Ты что, всё это время знал, что тут милиция? – бьёт меня кулаком по плечу Ирина, когда маньячелу сгибают в бараний рог и под усиленной охраной, как Ганнибала Лектера, выволакивают в подъезд.
– Отец! – кричит он. – Мой отец вас всех…
– Поможет тебе профсоюз на зоне организовать, – подбадриваю его я и поворачиваюсь к Новицкой. – Ты чего дерёшься? Я тебя от маньяка спас, а ты мне синяки расставляешь! Налей лучше.
– Чего тебе налить? – злится она.
– Кофе налей, не шампанского же.
– Кофе тебе… Иди сюда! Давай скорее!
Я подхожу и она вцепляется в меня и прижимает так сильно, что я даже начинаю опасаться, не сломала бы.
– Знаешь, как я испугалась?
– Всё уже позади, Ириш, всё уже позади, – приговариваю я и глажу её по волосам. – Всё позади, теперь ты его уже не увидишь. Он поедет туда, где обстановка поможет раскрыть его потенциал и страсть к насилию.
– Ты думаешь его посадят?
– Посадят? Ты видела, какую бригаду прислали на поимку маньяка? Им же нужно показать, что они не зря приехали. Не удивлюсь, если он признается ещё в десятке преступлений.
– Нет, ты что, думаешь он правда… маньяк?
– Как тебя угораздило маньяка подцепить-то? – хмыкаю я.
– Ты только никому не говори, ладно? – тихонечко просит она. – Вообще никому. И Платонычу своему тоже не говори, а то я знаю, ты ему всё рассказываешь. Обещаешь?
Она чуть отстраняется и смотрит на меня, как на самую дорогую вещь в своей жизни, на бриллиантовое колье или продвинутый гаджет. Нет, вообще-то, это я так, чтобы самого себя обмануть. Совсем не так она на меня смотрит. Не так. Да только что поделать? Она же сама всё знает и сама определила наши отношения. Сейчас и тогда, и на веки веков.
Ирина всё-таки не сдерживается и целует меня в губы. Не страстно, не как любовница и жрица любви, нет, она целует меня нежно и невесомо, как… не знаю… как облако, как растаявшая мечта. А в глазах у неё… не тоска, конечно, но… В общем, ни себе, ни людям, мучения одни.
– Замуж тебе надо, Ирка, – тихонько говорю я. – Ты когда рожать-то собираешься?
– Что?! – вскипает она. – Иди ты знаешь куда? К невесте своей!
Ого! Ну, дядя Юра, находка для шпиона, берегись! Я смотрю они плотненько пообщались сегодня.