Цеховик. Книга 8. Запах денег
Шрифт:
– В принципе, второе число – говорит Наташка, – это пятница, а там и выходные.
– Ага, – соглашаюсь я. – Да только у таких людей, как Галин муж, выходных практически не бывает.
– У тебя тоже, – вздыхает она.
– Как не бывает? – усмехаюсь я. – Мы же с тобой на море ездили, забыла?
– Балбес, – мотает она головой. – Я это всю жизнь помнить буду, до самой смерти. Потому что такое…
Она замолкает и бросает быстрый взгляд на парней. Но они не обращают на нас внимания и тихонько говорят о будущем чемпионате
– Что? Почему ты смеёшься? Ты вообще надо мной всё время подшучиваешь. Даже вот над такими вещами. Это у тебя, наверное от количества подобных воспоминаний…
Она ничего не говорит и сидит какое-то время насупившись, отвернувшись к окну. Я её не трогаю. Пусть сама остывает.
– Я вообще, не это тебе хотела сказать, – тихонько говорит она, не глядя на меня через пару минут. – Я хотела сказать… Ну, что вообще не могу тебя понять… Объять разумом твоё существование и то, что ты в моей жизни занимаешь такое место, а я вообще не соображаю, что ты такое. Кто ты такой? Я же ещё год назад тебе тангенсы объясняла и синусы…
– Ага, – подтверждаю я, – было дело. Сека-масека, или как там?
– Вот видишь, ты без насмешечек своих не можешь…
– Ну, прости. Так что, ты в Геленджик хочешь? Тебе когда в универе надо быть?
– Я сдала досрочно три экзамена вообще-то. Мне только один остался, двенадцатого числа. Матанализ.
– Ах, ты ж, моя зубрилка. Молодец.
– Ты даже над… над… – она понижает голос до шёпота, – над генсеком насмехался. Это уж вообще ни в какие рамки.
– Да? – игриво спрашиваю я. – Точно? Прям ни в какие? А тебе понравилось с ним целоваться? Иди-ка сюда.
Я обнимаю её и притягиваю к себе.
– Иди, я тебя поцелую. Взасос. Как Ильич.
– Ну, Егор! Перестань. И вообще, нам надо с тобой поговорить.
– Да, – соглашаюсь я. – Очень надо. И максимально серьёзно.
Надо, конечно, но не хочется. Снег, фонари, кремлёвские звёзды. Надо гулять в такую ночь, а не серьёзные разговоры разговаривать. Устал я от серьёзного. Вон даже наш самый главный человек ржёт, как пацан, а я что? Я ж пацан и есть. Как бы…
– Наташ, а пойдём сейчас на Красную площадь, а? Знаешь, как там красиво?
Она смотрит на меня, покачивая головой а потом берёт под руку, прижимается и опускает голову мне на плечо.
– Горе ты моё луковое, – вздыхает она. – Пойдём, конечно. Только сначала в гостиницу зайдём, мне в туалет нужно.
Мы подъезжаем к нарядной предновогодней гостинице и заходим в фойе. Швейцар бросается к нам, но узнав меня широко улыбается и отвешивает небольшой поклон. Кажется, так и скажет, мол здравия желаю, ваше благородие. Или барином назовёт. Пережитки прошлого. Изживать да изживать ещё.
Я тоже улыбаюсь и киваю. Мы идём через вестибюль и подходим к лифтам. Я нажимаю на кнопку
– Брагин Егор Андреевич? – обращается ко мне один из них и запускает руку во внутренний карман.
– Да он это, он, – раздаётся неприятный высокомерный голос. Из-за колонны появляется Печёнкин.
Ну почему я тебя не убил, любезный?
Амбал вытаскивает из кармана красные корочки и, открыв, тычет мне в нос.
– Майор Карюк, – представляется он. – Пройдёмте с нами, пожалуйста.
– Куда это? – хмурюсь я.
– Я вам потом объясню. Вы, главное, не привлекайте внимания, зачем людям мешать отдыхать? У нас здесь целый наряд дежурит, мы вас по-любому увезём, так что вы проходите спокойно, без лишней суеты.
Ну всё, подумал Чаушеску,
Взасос…
5. Налево пойдёшь – коня потеряешь
– Нет, – усмехаюсь я, – вы уж протокол не нарушайте, дипломатический, а то я очень сильно к вашей личности внимание привлеку и к незаконным действиям. Скандал будет, не представляете какой, товарищ Карюк, международного уровня. Так что лучше рассказывайте, что там у вас на душе.
Мордоворот в штатском моментально чернеет, лицо его наливается королевским пурпуром, а глаза – злобой. Хоть бы не окочурился здесь. Один из его спутников, между тем, не теряет благоразумия и чуть похлопав своего товарища по плечу, пытается разрядить обстановку.
– Вас Артур Николаевич Рахметов приглашает на беседу, – доверительно сообщает он, пока Карюк кипит, как паровой котёл.
– На беседу? – повторяю я. – Замминистра? Приглашает? Серьёзно? То есть я могу отказаться от приглашения?
– Не можете, Егор Андреевич, – качает он головой. – Вопрос государственной важности.
– А вы ничего не перепутали? Я, вообще-то не решаю вопросы государственной важности.
– Нет, не перепутал, – спокойно отвечает он. – Вы не решаете, зато Артур Николаевич решает.
– Ну, вот, – говорю я, поворачиваясь к Наташке, – не получилось, но не расстраивайся, потом погуляем. Я отлучусь ненадолго. Вопросы государственной важности, сама понимаешь. С гвардейцами кардинала лучше не спорить.
Я поворачиваюсь и в сопровождении мощной охраны двигаю к выходу. Замечаю при этом встречное движение. Это Игорёк.
Ах, Игорёк, Игорёк,
Пошли со мною на Рагнарёк.
Ты слышь, чего я изрёк…
Незабываемые слова и музыка М. Елизарова.
Но на Рагнарёк, тем не менее, я его не приглашаю, а наоборот, делаю знак не лезть на рожон. Он сигнал принимает, понимает и отступает в сторону.
Артур Николаевич, значит.