Цель мафии

Финелли Мила

— Va bene, va bene. (Все хорошо.) Я в порядке.

Она начала читать молитву на латыни, и я подождал, пока она закончит. Зия была очень религиозной, набожной католичкой. Я подозревал, что ей приходится молиться усерднее из-за родства с Фаусто. Когда она затихла, я услышал, как она шмыгает носом.

— Не плачь, — сказал я. — Ты испортишь макияж.

— Макияж, — она издала пренебрежительный звук. — Ты же знаешь, я никогда не утруждаю себя.

Да, я в

курсе. Она сказала, что Бог создал ее такой, и почему она должна выглядеть похожей на кого-то другого?

— Come stai?(Как поживаешь?)

— Беспокоюсь. Я каждый день беспокоюсь о тебе, так усердно молилась. Знала, что ты не умер. Я бы почувствовала это, так ведь?

— Perdonami(прости меня), но я не мог позвонить, это было небезопасно.

— Твой отец, он тоже был вне себя от беспокойства. Когда ты исчез, ma dai (да ладно)…Он чуть ли не сел на самолет в Грецию.

Неудивительно, ведь Фаусто все еще следит за каждым моим шагом. Или следил, пока я не скрылся из виду здесь, в Канне.

— Я рад, что кто-то остановил его.

— Его жена. Но он был очень недоволен, очень переживал. Ему будет легче узнать, что ты жив.

Я не хотел, чтобы отец вмешивался. У него было двое маленьких детей, а Фрэнки была беременна третьим. Лучше бы он остался в Сидерно.

Я сам могу справиться с одним убийцей - даже если он, по слухам, лучший. Я бы перехитрил Алессио, обыграл его в его же игру.

— Ты не должна ему говорить или Фрэнки, если уж на то пошло. Это должно остаться, между нами, Зия, — ответил я.

Она долго не отвечала, потом вздохнула.

— Почему ты держишь это в секрете от людей, которые любят тебя больше всего, Ometto?

— Это небезопасно, а я не хочу никого подвергать опасности, — я решил сменить тему. — Как малыши? Как Фрэнки?

Зия начала рассказывать о моих единокровных братьях и сестрах, и мне до боли в сердце не хватало их всех. Раффаэле был мини-Фаусто, уже в три года требовательный и жесткий, как настоящий будущий лидер ндрины. Ноэми в свои почти два года была более тихой, но не менее энергичной, чем ее брат.

— Ты, наверное, устала, — сказал я Зии.

Она хмыкнула, выражая свое недовольство.

— Они нанимают нянь. Слишком много нянь, я думаю. Они не хотят меня беспокоить, но я не настолько стара, чтобы не уследить за дьявольским ребенком. В конце концов, я же могла справится с тобой!

Я улыбнулся. От отца я не унаследовал ни вспыльчивости, ни упрямства. Я больше походил на маму, которую, как предполагалось, убили, когда я был совсем маленьким.

— Это правда. Я помню, как меня поймали за подслушиванием.

Когда мне было девять лет, Зия нашла меня возле кабинета Фаусто, я подслушивал через дверь одно из собраний ндрины. Я отчаянно пытался понять, что значит быть

наследником Раваццани. Чем мой отец занимался весь день? Что они обсуждали на этих совещаниях? Что будет требоваться от меня, когда придет время?

Тетя схватила меня за ухо и заставила признаться Фаусто. Потом в течение недели я ежедневно пропалывал ее сад от рассвета до заката.

При виде сорняка меня до сих пор передергивает.

— И ты чему-то научился? — спросила Зия.

— Я понял, что никогда не хотел заниматься садоводством.

— Ты всегда ненавидел грязь, — она хихикнула.

Правда. Я посмотрел в окно, на горизонте забрезжил рассвет.

— Зия, мне пора. Мне надо на пробежку.

— Тебе не нужно бегать. Ты и так слишком тощий.

Такой спор мы давно уже вели. Она никогда не понимала моей потребности в физических упражнениях.

— Чтобы остаться в живых, мне нужно быть в форме.

— Тогда иди, ometto. Когда ты позвонишь снова?

— Не знаю, но не волнуйся. Я буду в порядке.

— Перестану волноваться, когда умру. И тебе не помешает время от времени заходить в церковь, — укорила она.

Я попытался не закатить глаза. Католическая церковь была не слишком прогрессивной, когда дело касалось моего общества, так что это не была большая потеря.

— Постараюсь, Зия. Ti voglio bene. (Я тебя люблю.)

— Ti voglio bene, ometto. Позвони в ближайшее время, пожалуйста.

— Обязательно. Ciao. — Словно срывая повязку, я быстро отключился, затем уничтожил телефон.

В моей душе клокотали гнев и сожаление. Тот, кто заложил бомбу в машину в Бельгии, должен был страдать. Они разрушили мою жизнь, причинили страдания и беспокойство моей семье. Но сначала мне нужно разобраться с Риччи.

Уже одетый для бега, я надел вязаную шапку и вышел на улицу. Ветер пронизывал до костей, и я выругался. Я ненавидел это богом забытое место.

Как только я убью Алессио, первым же кораблем отправлюсь в Португалию. Затем возобновлю поиски того, кто подложил бомбу в Бельгии.

Когда я бежал, холодная земля хрустела под моими ногами. Воздух пронзал легкие, как иголки. Я направился к холму. Когда поднимался наверх, бедренные мышцы горели. Боже, неужели я настолько не в форме? Я сосредоточился на дыхании и продолжил подниматься. Мне нужно было проветрить голову и решить, что делать с Алессио. Боль от вчерашнего боя все еще не прошла, и его удары были похожи на удары молотков.

На долю секунды он практически победил. Когда он прижал меня к стене, держа руку на моем горле, его глаза стали абсолютно безжизненными, он выглядел скорее машиной, чем человеком. В нем не было ни милосердия, ни доброты, и я понял, что он задушит меня в этой маленькой квартире.