Цель неизвестна
Шрифт:
– Завтра пойду в Колмогоры, – говорю. Бумагу купить надо обязательно, а в городе должна быть. – Подарок принесу.
– Ай, да ни к чему это, – отвечает и ощутимо прижимается. – Ты сам мне подарок нежданный.
Так мы и пошли по деревне, почти демонстративно. Фигня, что поздно. Люди смотрят, а мы вышагиваем. Ай, Иринья, красавица моя. Ничего не боится. Я просто обязан принести тебе хоть малость в награду за такое.
Для начала меня угостили обедом. Или то уже ужин? Я все путаюсь со временем без часов. Еще должны быть белые ночи, но это вроде не наступило. Темнеет нормально и удивительно быстро. Как
Обычный такой набор – ржаной хлеб, рыба и молочные продукты. В очередной раз чуть не попал впросак, задав вопрос, и вовремя рот захлопнул. Я все же не совсем иностранец, и из чего делается уха, прекрасно представляю. Ан нет.
– С гуся-то уха скусна! – порадовала меня женщина.
Ну я давно стараюсь особо не удивляться, принимая некоторые вещи как должное. Словом «свеже» (именно так: свеже) молоко почему-то обозначают скисшее. А правильное, хорошее – пресное. Вот на таких мелочах и сыплются регулярно внедренные разведчики.
Вот «ужа ты» для слуха как звучит? Да никак. Междометие и бессмыслица. А оказывается, это требуют нечто срочно прекратить. Типа «помолци». Хорошо еще, у меня все это с языка слетает автоматически. А вот пошто сказано, иногда исключительно по смыслу и доходит. С опозданием. Мачеха, Ирина Семеновна, почитает мою временами замедленную реакцию то ли за признак тупости, то ли за издевательство – и нешуточно бесится.
– Дородно, – провозглашаю наконец, в знак насыщенности.
Реально вкусно, но очень не хватает картошки и специй привычных. Америку точно открыли, и почему бульба отсутствует – глубокая тайна. Уже лет двести должны ее хрумкать. И для северных земель самое то. Много больше можно вырастить на участке, чем ржи. По весу, естественно. Я где-то в Интернете даже выкладки видел. Ирландцы с белорусами не зря чуть не в национальный продукт превратили. На бедной почве самое то.
И голодухи не случится. Правда, одной картошкой питаться, как и кукурузой, нельзя. Витамины, минералы необходимые отсутствуют. Ну нам-то при рыбно-мясном питании это не должно грозить? В чем проблема – не вижу, но, похоже, у всех она не в ходу. И у меня, и у Северьяна, и у Ириньи. В конце концов, картошка просто вкусная! Пойдем опять к норвегам – проверю. Нешто и у них нет?
Женщина подхватилась якобы со стола убрать, да вроде невзначай бедром потерлась. Тут уж не выдержал и рукой за ногу цапнул, да полез под сарафан нарядный. Она только вздохнула и замерла, не собираясь отталкивать. Тогда я одним движением посадил ее к себе на колени, под изумленный писк. Хорошо быть здоровяком. Прежде ничего бы не вышло.
Ласково коснулся губами шеи и принялся вовсю шуровать руками. Без грубости, чисто по-хозяйски. Раздевать, попутно целуя каждый новый освобожденный от ткани клочок тела, оказалось не самой дурной идеей.
Она позволяла себя ласкать, двигалась, как мне хотелось, и лишь дышала тяжко и горячо. Эта игра с поцелуями ею уже хорошо освоена и явно пришлась по душе. Голенькой и с распущенными волосами она мне нравилась намного больше и не казалась старше. Потом тело странно потяжелело и расслабилось. Но я-то не кончил! Поэтому подхватил ее, отнес как ребенка
Иринья шевельнулась и подалась навстречу. Она откровенно брала на себя инициативу, превращаясь в активную сторону, и добивалась продолжения. Подождала, пока я отдохну после подвигов, и уже сама принялась гладить и целовать, настойчиво спускаясь к животу и поднимая меня нежными касаниями на новую атаку.
Мне определенно начинала всерьез нравиться жизнь в прошлом.
Глава 7. Убийство
– Заходи еще, Михайло Васильевич, – кланяясь мне чуть ли не в пояс и умильно улыбаясь, проводил до самых дверей хозяин лавки.
Я практически не сомневаюсь, он меня крепко «обул» на покупке. Цен я не знаю, и приходилось соображать на ходу. Ну вот кто здесь покупает кипу писчей бумаги сразу? Разве что купцы солидные – и те наверняка обходятся специальной тетрадью и скидку имеют нешуточную. Остальные вполне удовлетворяются листом-другим на написание официальных просьб раз в несколько лет. Письма пишут на бересте. Или это я опять путаю? Ну не суть. Дорого очень. Цельную полтину стоит стопа бумаги.
Это двадцать дестей, то есть четыре дюжины десятков – четыре сотни и еще восемьдесят. Четвертушка, как выразился продавец, желая поразить в самое сердце: «инкварто». По размеру вроде привычного на принтер, на ощупь заметно хуже. И цвет желтоват, и не столь гладкие. Но чернила не расплываются, а это самое главное.
У меня, кстати, свои имеются, приобретать не понадобилось. Тем не менее, на первых порах собираюсь использовать обычный кусок сланца, подобранный буквально случайно. Вставить в держалку – и выйдет грифель. Почему, собственно, карандаши не используются, а пишут кусочком свинца? Я ведь точно знаю – в это время в Европе имелись.
И даже рецепт мне ведом. Работу я писал на тему образования, на радость преподавателям, про важность письменных принадлежностей. Не станком печатным единым распространяются знания. Типография просто облегчает доступ и удешевляет производство. Писать вполне реально и гусиным пером. Я, правда, в руках до сих пор не держал, но наверняка придется. Если сам не изобрету простейшей ручки.
Дело-то в принципе элементарное. Стальное перо я нарисую в два счета. Не все пишут шариковыми. У богатых свои причуды. «Паркер» с золотым пером, ничем не отличающийся от простейших, только дороже. А вот изготовить само перо не так просто. Материал – не знаю характеристик. Кузнец не возьмется. Работа филигранная.
Это в сказках Левша блоху запросто подковал. Здешний дай бог самостоятельно гвоздь сделает. Наша изба без единого ставлена. Видать, непростое дело. Выходит, к ювелиру. А расценки у него наверняка безбожные, и кто мешает без меня начать делать, поделись идеей? К первому попавшемуся соваться – себя не уважать. Кинут, как пить дать. Скромнее надо быть для начала.
А пока карандаш. Точнее, его содержимое – грифель. Держалка возможна любого вида и фасона, хоть золотая. Это мелочь. Так… Пока не выветрилось: графит, сажа, глина, крахмал, вода. Перемешать до единой массы и обжигать. Изменение пропорций позволяет получать грифель разной твердости, а количество глины – сделать темнее и светлее.