Цель вижу! Дилогия
Шрифт:
Идти строем, в ногу, да еще и не наступать друг другу на пятки было для этих девчонок неимоверно трудно! Но… Они сами, потратив столько времени на то, чтобы сюда попасть, теперь поджав губки, старались из последних сил, вышагивали, как умели, с серьезными, сосредоточенными лицами…
– Р-раз! Р-раз! Р-раз, два, три! Сено-солома!!! Р-раз, два, три! Взво-о-д!!!
– Скомандовала девушка-сержант протяжно.
– Стой!!! Раз-два!!!
Курсантки, словно наткнувшись на невидимое препятствие, резко остановились перед облупившимся кирпичным зданием,
Сержант только хмыкнула негромко, заметив всю эту нелепую возню своих подопечных у двери, и громко скомандовала:
– Справа в колонну по одному, в баню, Бего-ом!..
– Она грозно сдвинула брови на переносице, окинула орлиным взглядом строй, и рявкнула.
– Отставить!.. По команде «Бегом!», товарищи будущие курсанты, руки сгибаются в локтях!.. Справа в колонну по одному! Остальные обозначают бег на месте!.. Бего-ом!.. Марш!
Девчонки, суетливо затоптались на месте, переминаясь с ноги на ногу, обозначая бег, и стали одна за другой исчезать в дверях бани…
– Ну вот… Так-то лучше!..
– Проговорила сержант, когда последняя девчонка заскочила в здание.
– Пока сойдет… Для сельской местности…
И вошла в двери следом за своими подопечными…
И началось священнодействие превращения вчерашних гражданских девчонок в будущих солдат Красной Армии… …Сверкающая хромом ручная парикмахерская машинка, безжалостно вгрызалась в шикарные, густые черные волосы, раз за разом, все больше оголяя округлый затылок девушки…
Тяжелые черные пряди волнами падали на, сплошь усыпанный волосами, кафельный пол…
Девушка-узбечка, лет двадцати, сидела на табуретке и ее взгляд был неподвижен. Словно съежившись, словно от холода, она прикрывала скрещенными руками небольшую, правильной формы грудь, вцепившись напряженными пальцами в плечи… А волосы, прядь за прядью, все падали и падали с ее головы иссиня-черным водопадом и безжизненно сползали по груди на колени…
За ее спиной, в просторной, белой, в маленький голубенький цветочек, сатиновой ночной сорочке, стояла коренастая, широкоплечая русоволосая девушка, так же, как и первая, лет 19-20, и уверенно работала машинкой…
А за спиной этого доморощенного «парикмахера», в колонну по одному, стоял понурый строй полураздетых девушек…
Кто-то из них был еще в сатиновых лифчиках и трусиках, кто-то в ночных сорочках, а кто-то просто стоял в одних трусиках, прикрывая грудь скрещенными руками…
Они с любопытством, густо замешанном на страхе и непонимании происходящего, пытались заглянуть через головы подруг вперед, в ожидании своей очереди.
Рядом, метрах в двух, стройная, красивая девушка, с пышной копной светло-рыжих волос на голове, в одних трусиках и лифчике, еще один доморощенный «парикмахер», с удовлетворением от выполненной работы, похлопала по стриженому затылку
– Порядок… Свободна! Следующая!..
На освободившееся место на скамейке, тот же момент уселась совсем молоденькая, девочка-подросток, которой едва ли можно было дать старше 17 лет от роду…
«Парикмахер», одной рукой решительно взяла ей ее за макушку, и машинка безжалостно вгрызлась своими ножами в густые волосы, светло-русые волосы… Светло-русые волосы копной падали на пол… «Парикмахер» ногой отпихивала их в сторону…
А девчушка…
Она с интересом и каким-то странным взглядом рассматривала свои волосы на полу…
А затем…
Растерянно улыбаясь, повернула голову в сторону своей оцепеневшей соседки:
– Я еще никогда в жизни их не стригла…
– Не верти головой!
– «Парикмахер» решительно и довольно грубо выравнивает голову девчушки, возвращая ее в прежнее положение.
И та, поморщившись от боли, проговорила довольно резко в ответ:
– Аккуратней, ты!.. Не барана стрижешь!
– Ну, извиняйте, барыня… Мы этому делу специально не обучены…
– Так нечего было, и браться тогда!
– Неожиданно резко ответила девчушка.
– Раз не обучены!
– А приказы сержанта, как нам уже известно, не обсуждаются, товарищ будущий курсант!.. Кого назначили - тот и стрижет!.. Так что терпи - недолго уже осталось… - Она посмотрела на этот трогательно-лысый подростковый затылок и проговорила, с совершенно другими, более мягкими интонациями в голосе.
– А ты кто, мышь?
– Я не мышь!
– Ответила девушка резко.
– Я - Маша!..
– Ну, я же и говорю - Мышь!
– Улыбнулась «парикмахер».
– А ты откуда такая выискалась, мышка-норушка?
– Из Ташкента… Вернее… Я, вообще-то, из Киева, а так из Ташкента…
– Ну, да!.. А это совсем рядом, как оказывается!..
– Улыбнулась девушка и состригла еще одну прядь.
– А я, изучая географию, думала, что между этими городами несколько тысяч километров!..
– Я - киевлянка! Только… Ну, так получилось… Что я сюда из Ташкента попала…
– Ладно, Мышь… Потом расскажешь…
– Я не мышь, я - Маша!
– Твердо проговорила девчушка.
– А сам-то ты кто? Все выспрашиваешь, а про себя ни словечка!..
– Ольга я… Ольга Рублева!
– Рублева?.. Я про художника с такой фамилией слышала! Мне Заринка рассказывала!.. Андрей Рублев, кажется… Он, кажется, храмы когда-то расписывал… Давно… И иконы известные писал… Он тебе не родственник, случайно?.. Ты сама-то откуда?
«Парикмахер» приостановилась на секунду:
– Из Москвы… - Ответила Ольга.
– А насчет родственника… Ну… Вообще-то… Папа мне рассказывал, что в нашей семье есть такая непроверенная и неподтвержденная документами легенда… Что Андрей Рублев один из наших предков… Только наверняка об этом никто не знает… - Она состригла последний локон и подтолкнула Машу в спину.
– Все, Мышь! Иди… Следующий!