Цель вижу! Дилогия
Шрифт:
Она внимательно смотрела на палатку секунд десять, а потом подняла взгляд на старшину:
– Я готова…
– Ты уверена?
– Старшина недоуменно посмотрела на девушку.
– Время еще вагон и маленькая тележка! Ошибешься - будешь наказана! Лучше не спеши!
– Уверена, товарищ старшина!
– Что ж… Посмотрим на что у нас художники способны…
Морозова набросила сверху вторую плащ-палатку, и вопросительно посмотрела на девушку:
– Докладывай! Глазастая ты наша!..
– Три винтовочных гильзы калибра 7,62 миллиметра… -
– Две гильзы от пистолета ТТ калибра 7,62 миллиметра… Компас… Две металлические пуговицы золотистого цвета со звездой, одна перламутровая пуговица от пальто с четырьмя отверстиями… Один маленький камешек диаметром примерно сантиметра в три… Коробок спичек с оторванной этикеткой… Три карандаша: один красный и два синих… Все!!! Курсант Рахимова доклад закончила!..
Маша, исподлобья, как затравленный волчонок, бросила в сторону Зарины завистливый взгляд…
Капа Яровая, приоткрыв рот, как собственно и все остальные, удивленно слушала доклад Зарины, а потом сравнивала все названное с тем, что лежало на плащ-палатке…
Не меньше остальных была удивлена и лейтенант Сизова.
А Морозова-старшая, словно и не удивленная вовсе проявлением такой феноменальной памяти, проговорила гордо:
– Вот, учитесь! Молодец Рахимова! Отлично!
– И обернулась к Маше.
– А тебе два, Морозова! Это за невнимательность… А за лень - один наряд вне очереди! Доложишь командиру взвода!
– За что, товарищ старшина?
– Взвилась Маша.
Но тут же была остановлена суровым приказом:
– Два наряда! Это уже за непонятливость и пререкания!
– Есть два наряда… - Понуро ответила девчушка, и опустила взгляд к земле.
– Так-то лучше!..
Подруги-курсантки только сочувственно посмотрели на свою «взводную страдалицу»…
А старшина уже подавала команду:
– Взвод! Закончить занятия!
– Скомандовала она громко.
– Собрать матчасть! Строиться!
Взводу пора было возвращаться в расположение «Школы» с «полевого выхода»… Им предстояло пройти по полевым дорогам полигона, не много ни мало, около десяти километров и успеть к ужину…
Колонна девушек-курсантов с винтовками на ремне шла с «полевого выхода» по проселочной дороге вдоль опушки леса…
Уставшие, и уже еле волочащие ноги, они упрямо тянули вперед, к «Школе», к казарме, к, уже ставшими такими родными, скрипучим двухъярусным кроватям взводного кубрика… …- Зоя Павловна… - Мила подошла, и шепнула Морозовой-старшей, так, чтобы никто из курсанток не услышал ее слов.
– Надо дать отдохнуть девчонкам, минут двадцать… Иначе завтра с коек не поднимутся…
Морозова, шедшая рядом со строем девушек, уже еле передвигавших ноги, только зыркнула, молча, через плечо на лейтенанта, потом внимательно оглядела окрестности и громко скомандовала:
– Принять вправо!
Колонна курсанток, продолжая движение,
– Стой! Нале-во!
Остановившийся строй повернулся лицом к Морозовой-старшей.
Капли пота блестели на висках и щеках, впалые щеки, потемневшие круги под глазами… Было видно, что девчонки тянули едва ли не из последних сил…
– Привал пять минут!..
– «Сжалилась» над своими подопечными старшина.
– Разойдись! Можно закурить и оправиться!..
Слова эти были произнесены скорее по уже давно въевшейся привычке немного язвить, потому что здесь никто не то, чтобы не курил, а даже еще никогда и не пробовал этого адского зелья! И старшина очень строго следила за тем, чтобы этого не случилось - берегла здоровье подчиненных… Исходя из специфики их будущей воинской профессии… …Глаз - основной рабочий орган снайпера! И снайперу просто нельзя курить! Категорически запрещено!!! Потому, что никотин «зажимает» кровеносные сосуды, снижает остроту зрения и увеличивает пульсацию. После одной единственной выкуренной сигареты па протяжении 2-3 часов качество снайперской стрельбы ухудшается едва ли не на четверть!.. Кроме того, постоянное курение снижает общую чувствительность и восприимчивость… …А вот вторую часть команды кое-кто из курсанток выполнили с удовольствием, тут же отбежав к ближайшим кустикам…
Но основная часть взвода…
Девушки устало сняли винтовки с натруженных плеч, и стали неспеша разбредаться по небольшой солнечной полянке, и, пройдя всего 2-3 метра валиться с ног прямо на траву в тени деревьев… …Зарина болезненно морщилась, стягивая ненавистные кирзовые сапоги с растертых в кровь ног. Она размотала портянки, и на свет божий явились тонкие щиколотки, которые теперь больше были похожи на кровавую отбивную, а портянки, которые легли на траву, имели не обычный, бежево-белый цвет - теперь они были сплошь розовые…
– После занятий - в лазарет!
– Скомандовала Зарине старшина Морозова, увидев такое «безобразие».
– Почему не доложила раньше, курсант Рахимова?
– А что толку, товарищ старшина?
– Усмехнулась болезненно узбечка.
– На складе все равно меньше 40-го размера сапог нет… А у меня 35-й…
Морозова только сдвинула недовольно брови на переносице:
– Л-ладно!.. Я сама разберусь!..
А рядом с узбечкой-художницей с наслаждением уже повалилась спиной прямо на землю Леся, разбросав руки в стороны:
– Хорошо-то как? Так бы и валялась всю жизнь… Вот оно, оказывается, где счастье-то…
Каждая из курсанток использовала эту, такую неожиданную передышку по-своему.
Ольга Рублева, например, расстегнув ворот гимнастерки и сняв пилотку, расчесывала небольшим гребнем успевшие уже немного отрасти волосы, заглядывая в маленькое круглое зеркальце…
Маша, угрюмо поджав к подбородку колени, сидела, прислонившись спиной к дереву - она была обижена на старшину за «несправедливость», но не хотела этого показывать… Хотя и скрывать этого она не умела…