Целебный яд
Шрифт:
Расставание было тяжелым. Мюллер пытался убедить Пепе уехать с ним в Европу или на Яву, но индеец категорически отказался. Он инстинктивно чувствовал, что всюду вне родины будет несчастным. Ему всегда будет недоставать родных гор, безбрежного тропического леса с дикой Ла-Монтаньей и неприступных скал Сьерры. Поэтому Пепе даже и со своим благодетелем не согласился уехать из Перу.
Полтора года они прожили вместе. Взбирались на снежные вершины гор, блуждали в лесах, переплывали реки и озера, делили трудности и невзгоды путешествия, помогали друг другу в минуты опасности и испытаний. Теперь каждый из них должен был идти своим путем.
Мюллер подарил
В лучах утреннего солнца одинокая фигура Пепе напоминала бронзовое изваяние.
С палубы корабля Мюллер на прощанье махнул ему рукой. Это расставание было для него очень тяжелым. Он даже втайне желал, чтобы „Урсула“ скорее скрылась за стеной мола и вышла в океан. На сердце у него была тяжесть, которая его душила, к горлу подступал комок. Когда, наконец, корабль отчалил от берега и ветер надул его паруса, Мюллер дал волю своим чувствам, и обильные слезы потекли по его щекам.
Расстояние между ним и Пепе быстро увеличивалось, и он уже не мог видеть, как по неподвижному и суровому лицу индейца скатились две большие чистые слезы, которые Пепе и не пытался скрыть.
В открытом море, милях в тридцати от берега, на горизонте показался военный фрегат, который взял курс прямо на „Урсулу“.
Когда корабли сблизились, капитан „Урсулы“ увидел, что это голландский военный корабль „Принц Фридрих Нидерландский“. Капитан „Урсулы“ был крайне озадачен необычайным курсом фрегата.
Он удивился еще больше, когда „Принц Фридрих Нидерландский“ подал сигнал „немедленно остановиться“.
— Сигнал непонятен! — ответили с „Урсулы“.
— Остановитесь немедленно! — повторили с фрегата.
— По какой причине? — запросили снова с „Урсулы“.
— У вас на борту нежелательный пассажир! — ответили с фрегата.
Оба носовых орудия фрегата были угрожающе направлены на „Урсулу“.
Капитан „Урсулы“ окончательно растерялся. За всю его долгую морскую службу с ним ничего подобного не случалось. Чтобы иностранный военный корабль в мирное время осмелился остановить английский корабль самого могущественного флота в мире! Это было неслыханно! Он просто не верил своим глазам. И все же это было так. Орудия „Принца Фридриха Нидерландского“ были наведены на „Урсулу“. Их красноречивый вид не вызывал никаких сомнений. Пока капитан „Урсулы“, подчиняясь силе, отдавал приказание остановить корабль, к нему подошел немецкий путешественник, который вместе со своими странными гробами сел на корабль в Ислае.
— Я желаю сойти с вашего корабля, сэр! Прошу дать распоряжение, чтобы для меня и моего багажа немедленно спустили шлюпку.
— Это безобразие! Это насилие! — закричал капитан. — Я никому не позволю давать мне указания в открытом море!
— Мне кажется, сэр, что вы скорее предпочтете выполнить мою скромную просьбу, чем увидеть красавицу „Урсулу“ на дне океана. К тому же с моим уходом вы ничего не потеряете.
— Но объясните мне, ради бога, что эта за шутки? В Кальяо я немедленно пожалуюсь перуанским властям на произвольные действия „Принца Фридриха Нидерландского“, — продолжал кричать капитан.
— Прежде чем сообщать кому-либо о сегодняшнем происшествии, посоветуйтесь лучше с вашим консулом в Кальяо. Он, быть может, объяснит вам, что по его настоянию вы приняли на борт контрабандиста из Перу, за что перуанское правительство потребует ответа как от него, так и от вас.
— Ей богу, не понимаю! Ничего не понимаю! —
— Я и есть этот контрабандист, сэр! И в ваших интересах поскорее от меня отделаться. Поняли вы, наконец? Пусть остальные вопросы решают между собой английское и голландское правительства.
— И что же, я должен вас перевезти на „Принца Фридриха Нидерландского“? — снова спросил капитан.
— Да, сэр!
— Хорошо, подчиняюсь насилию, но за все это вы будете отвечать перед английскими властями!
— Ничего не имею против, сэр! Передайте мой сердечный привет его превосходительству господину английскому консулу в Кальяо.
Мюллер усмехнулся и, вежливо поклонившись капитану, направился к шлюпке, которую уже спускали на воду.
Он остался доволен собой: игра с Джоном Морриссоном была выиграна. Мюллер знал, что английский консул не позволит разглашать это происшествие, так как он первый будет поставлен в неудобное положение перед перуанскими властями. Вместе с ним будет скомпрометировано и английское правительство. Что сказало бы перуанское правительство, если бы узнало, что английский консул в Кальяо помогал Карлу Хасскарлу вывезти из Перу семена и деревца? Вместо того, чтобы передать его полиции, консул выхлопотал Хасскарлу визу и предоставил ему возможность выехать на английском корабле из Перу, связав себя таким образом по рукам и по ногам. Он никогда не решится поднять вопрос о незаконной остановке „Урсулы“ голландским военным кораблем в открытом море, так как сам действовал незаконно. Узнав, что добыча выскользнула у него из рук, он немного покричит, покусает себе локти, но этим все дело и кончится. И поделом ему за его подлость.
Представляя себе эту картину, Мюллер весело улыбался.
Командир фрегата „Принц Фридрих Нидерландский“, Браам Хукгист, был человеком своеобразным. Среднего роста, с пышной русой бородой, которую он стриг только два раза в году, он принадлежал к тому типу морских офицеров, которые считают себя обделенными судьбой. Воображая, что он большой знаток морского дела, он в особенности презирал всех штатских.
Хукгист не понял ни смысла, ни цели специального задания, которое получил от голландского адмиралтейства. Он считал унижением как для себя, так и для вверенного ему корабля заниматься перевозкой какого-то немца с его деревцами из Перу на Яву. Но как человек военный, Хукгист не мог не выполнить распоряжения своего начальства. Приказ есть приказ! Он должен быть выполнен!
Не успел Хасскарл перейти на фрегат, как между ним и Хукгистом произошло острое столкновение.
— Прошу вас понять, что я еду не для своего удовольствия, а ради своего груза, капитан Хукгист! Лично мне ничего не надо! — заявил Хасскарл.
— А что вам, вообще, нужно? — процедил сквозь зубы Хукгист.
— Хочу, чтобы вы отвели моим деревцам самое прохладное место на корабле! Больше ничего!
— Такого приказа я не получал! Мне приказано доставить вас невредимым на Яву, и это я исполню. И ничего больше, герр Хасскарл!
— Но поймите, что не я, а деревца должны быть доставлены невредимыми! — настойчиво убеждал его Хасскарл. — Эти деревца важнее всего вашего „Принца Фридриха Нидерландского“. Неужели вы не можете этого понять? Там, куда вы их поставили, так душно и жарко, что они погибнут через несколько дней.
— Смешно вас слушать, герр Хасскарл! — кольнул его капитан. — Где же вы хотите, чтобы я поместил ваши бесценные деревца?
— На палубе, где они будут постоянно на свежем воздухе. Мы сделаем для них специальный навес, чтобы предохранить от палящих лучей солнца и будем поддерживать постоянную влажность, чтобы они не высохли. Больше ничего мне от вас не надо!