Целитель сердец

Бритт Кэтрин

Возвращаясь на виллу, Рив заговорил о Мари-Роз и ее шрамах.

— Она прекрасно поправляется, и я собираюсь сделать ей пересадку кожи в начале следующей недели, — сказал он. Он говорил как-то отстраненно, словно произносил вслух свои мысли. В кинотеатре он держал себя просто и дружески. Теперь говорил хирург, холодный, далекий, недоступный.

— Она будет в восторге, — ответила Триша словно автомат.

«В каком-то смысле я тоже буду в восторге, — иронически подумала она, — от вновь обретенной свободы и возможности вернуться домой». Ее чувства, однако, слишком спутались, и в них невозможно было разобраться. Остальную часть пути до виллы она

молчала. Когда они приехали, Триша покинула машину так же быстро, как и он, и, вежливо поблагодарив за поездку, по ступеням легко подбежала к двери виллы. Она не предоставила ему возможности запечатлеть свой обычный поцелуй, и он не последовал за ней, чтобы потребовать его. За это Триша была признательна ему. Тем не менее она, поднимаясь по лестнице в свою комнату, чувствовала себя потерянной и ужасно одинокой и обнаружила, что все еще сжимает его носовой платок.

На следующее утро Рив рано заехал за ней. Элегантный покрой его костюма для верховой езды придавал его худому лицу еще больше аристократизма и суровости. У нее мелькнула мысль, что он живет в другом мире, мире, в котором она всегда будет чужой. Она ответила на его приветствие, села рядом с ним и подумала, что его семья, возможно, тоже такая же недоступная.

Триша оставила волосы распущенными и повязала вокруг головы нарядный шарф. Ее лицо светилось здоровьем, а глаза при свете раннего солнца вдруг стали ярко-голубыми, когда она повернулась и встретила загадочный взгляд его серых глаз, который на мгновение задержался на ее волосах, ниспадавших волнами на хрупкие плечи.

— Великолепное утро, — наконец произнес он беспечно.

Триша увидела небо в нежных тонах, свежие, зеленые деревья и воздух, который искрился в утреннем свете. Она согласилась, и ее взгляд невольно остановился на сильных руках, державших руль автомобиля. Рив смотрел на дорогу, и она многое бы дала, чтобы прочитать его мысли. Возможно, он думал о Мари-Роз. Может быть, именно этого они и ждали — сделать последнюю операцию по устранению ее шрамов и объявить о том, что они любят друг друга. Триша пыталась не думать об этом, и, когда они вышли из машины, чтобы направиться к конюшням, она глубоко вдохнула мягкий воздух, желая, чтобы он, как наркотик, притупил ее чувства.

Однако какое бы печальное направление ни принимали ее мысли, она получила удовольствие от поездки и чувствовала облегчение, когда друзья Рива присоединялись к ним на верховой тропе, избавляя ее от необходимости вступать в интимные разговоры.

На вилле ее ждало письмо от Джереми. Он на несколько дней отправился в поездку по стране, чтобы установить контакты для своей фирмы, и его ежедневные телефонные переговоры отменены. Он все еще восторженно писал о стране, ее климате и испанцах. «Я бы с удовольствием поселился здесь, — писал он, — однако трудно представить, что Мари-Роз согласится на это. Мне очень хочется увидеть ее снова, и я легко бы мог приезжать к ней на выходные, но мне осталось всего лишь несколько недель до возвращения. Все операции к тому времени будут завершены, и мы сможем прийти к какому-нибудь соглашению по поводу нашего будущего».

Триша всем сердцем надеялась на это. Ей было тяжело думать, что их брак может распасться, а Джереми уедет в другую страну, чтобы зализать свои раны в одиночестве и горечи.

Гортензия подала утренний кофе, когда появилась Мари-Роз в накидке и с видом человека, которому все надоело. В груди Триши зашевелилась слабая надежда, что она соскучилась по веселым звонкам Джереми, но слова невестки сразу рассеяли ее.

—

Кофе! Как раз то, что мне нужно. Налей мне чашечку, Триша, — сказала она удрученно, опускаясь в кресло и морща в гримасе свой носик. — Мой язык словно одеревенел. Только не говори мне, — спешно добавила она. — Я курю слишком много. — Она посмотрела на Тришу, прикусила дрожащую губу и была готова расплакаться.

Триша передала ей кофе.

— Мне страшно! — воскликнула она дрожащим голосом. — Я не вынесу, если не получится!

Триша подошла к ней, притянула к себе голову Мари-Роз и нежно стала гладить ее волосы:

— Все будет хорошо. Беспокоиться не о чем. Если бы Рив не был уверен, что операция пройдет успешно, то он бы так не говорил, правда? — Ее голос звучал нежно и сердечно. Она представляла муки сомнений в душе невестки, терзавшейся ужасной мыслью, что ее лицо останется искалеченным на всю жизнь. Вероятно, наступил первый серьезный критический момент в ее счастливой жизни, и она переживала его совершенно одна. Для молодой девушки наступило кошмарное время, и Мари-Роз была не из тех, кто способен с ним справиться.

Широко раскрытыми глазами она смотрела на Тришу и постепенно успокаивалась.

— Триша, ты и вправду так думаешь?

— Конечно! Иначе бы я так не говорила. — Она поцеловала невестку в макушку, думая, что Мари-Роз временами может быть очень милой. — Пей кофе, и тебе станет намного лучше.

Невестка послушалась, а Триша стояла рядом, успокаивающе положив ей на плечо руку и раздумывая, сказать ли о том, что Рив собирается оперировать ее в ближайшие дни. Но то обстоятельство, что с тех пор Рив об этом больше не говорил, заставило ее промолчать и оставить этот вопрос на его усмотрение. И как раз в этот момент Гортензия сообщила, что приехал Рив.

Невестка, спохватившись, что она в накидке, негромко вскрикнув, торопливо поставила чашку.

— Рив! Pardon, я должна пойти переодеться. — Она вскочила на ноги. — Не уходи. Триша, не отпускай его, пока я не вернусь! — крикнула она, стремительно бросившись в свои комнаты.

Войдя на террасу, Рив остановился, светясь искренней улыбкой.

— Bonjour, Триша. Мы сегодня здороваемся уже второй раз, — сказал он. «Чувствуя облегчение, — подумала она, — что поспешный уход Мари-Роз избавил его от необходимости демонстративно показывать, что они обручены». — Вам не слишком рано ехать на утреннюю прогулку? — Подойдя ближе, он подтянул брюки, стрелки которых были похожи на лезвия бритвы, и сел.

Триша отступила к своему стулу, остро чувствуя его присутствие и то воздействие, которое оно оказывало на нее.

— Нет, я люблю ранние прогулки, — сказала она как можно более естественно. — Хотите чашку кофе?

— Merci. — Он взглянул на часы. — Сегодня я с коллегой из больницы договорился вместе позавтракать.

Он прищурил свои серые глаза и с любопытством смотрел на другой конец стола, где сидела Триша.

— Мари-Роз требует много времени и внимания, не правда ли? — спокойно спросил он.

Его слова прозвучали так неожиданно, что она взглянула на него своими голубыми глазами. Он напоминал ястреба. От его опытного взгляда не ускользала ни одна мелочь.

Она промолчала, а он так же спокойно продолжал:

— У вас был напряженный вид, когда я вошел. Вы сообщили ей о моем намерении оперировать в ближайшее время?

Триша опустила глаза и увидела его руку, безмятежно покоившуюся на столе, она смотрела на ловкие пальцы, легко постукивавшие по столешнице.

Она покачала головой: