Целитель. Долгий путь
Шрифт:
– Перережь путы, колдун. Сколько нужно ждать?
– Уже недолго. Как только поднимется суматоха, нужно будет кинуться на нашего охранника всем скопом. Сможем?
– Я с тобой.
Снова долгое перепиливание верёвок, уже соседских, потом острый кусочек железа перекочевал в руки соседа, и уже он помогал следующему освободиться. Сказать, что я начал нервничать, это ничего не сказать, аж затрясло всего от нервов. Или это холод виноват? Точно не холод. Если кому-то из разведчиков придёт в голову стать героем посмертно и кинуться с кулаками на белоглазых, весь план пойдёт псу под хвост. У меня так и не получилось эту
Когда со стороны ущелья донёсся звук осыпающихся камней, удалось освободиться уже четверым, и никто даже виду не подал, что свободен.
Всё произошло с молниеносной скоростью – когда насторожившийся охранник обернулся на звук, один из разведчиков выставил ногу и белоглазый полетел на землю. Мы навалились впятером, схватив его за руки и за ноги, кто-то подхватил камень и тут же опустил на голову бездушного, он даже охнуть не успел. Раз… второй… третий… Я думал, на звук ударов сбежится весь лагерь, но по-прежнему тихо. Охранник обмяк, череп его лопнул, как арбуз, запахло кровью, хорошо хоть в темноте не видно вытекших мозгов.
Вооружён он оказался копьём и топориком, но я сорвал нож с пояса, кинулся ко всё ещё связанному разведчику. Полоснул по верёвке. Готово! Так-то быстрее, чем наконечником пилить. Обернулся к хульдрам: никто не двигается, ждут, на спящих бездушных смотрят. Краем глаза заметил, как сбоку тень мелькнула. Скъельд вынырнул из темноты, молча покосился на труп охранника, передал мне самострел с колчаном и указал на спящих, приложив палец к губам. Понятно, надо потише.
– Где Йорг? – спросил я, взводя тетиву.
– С другой стороны зашёл, – пояснил стражник. – Стрелять не вздумай сразу. Всполошим.
Понял, двигаемся дальше. Правда, мне лучше на расстоянии держаться со своим ножиком против бездушного в ближнем бою, считай, что безоружный.
Гладко подобраться не получилось, кто-то камень задел и один из белоглазых сразу вскинулся. Тут же влажно чавкнуло – топорик врубился прямо в висок, пресекая «возрождение», но внезапность уже утеряна. Оставшиеся шестеро успели вскочить с оружием в руках. У пятерых копья, один, видно, командир, с мечом.
Бездушные правильно оценили ситуацию и не стали разбегаться, вместо этого встали спина к спине, выставив копья. Кто-то из хульдр сдуру метнул копьё, но его отбили в сторону щитом. Бездушные рассчитывали, если не победить, то хотя бы живыми выбраться. Но этого допустить точно нельзя.
Я вскинул самострел, прицелился… Зараза, надо было хоть из проволоки мушку выгнуть и пристрелять, поздно теперь уже. Хлопок! Промазал! Болт вошёл бездушному в грудь, по самое оперение, но это ему, как слону дробина. Упереться ногой в стремя, тетиву на себя. Тяжело, блин. Обычно крюк специальный на поясе висит. Болт наложить. Выстрел! Теперь точно попал в шею, но широкий охотничий наконечник, похоже, позвоночник задел – копейщик рухнул на землю, задёргался.
Йорг с Льётом, тоже в бой лезть не торопятся, посылают стрелу за стрелой, исподволь отжимая противника от реки. Ещё один упал!
А того, что дальше произошло, никто из нас не ожидал. Оставшиеся четверо, вдруг зарычали, и, опустив копья, на полной скорости рванули к нам. А у нас только камни, да два топора! Бывший сотник прекратил стрельбу и, ругаясь, кинулся следом. Льёт тоже, лук опустил, но это
– В сторону! – уже в голос заорал Йорг и, не сбавляя скорости, рубанул ближайшего копейщика.
Двое… Так, перезарядить самострел. Проклятье! Тетива! Этот урод тетиву перерезал!
На оставшегося копейщика навалились бывшие пленники, одного он вроде бы успел заколоть, но остальные повисли на нём, как псы на медведе, просто числом задавили. А вот командир не так прост, умудряется отбиваться сразу и от Йорга, и от Скъельда. Вот снова отбил удар меча, поднырнул под взмах стражника и сам сделал короткий тычок. Скъельд сразу оружие выронил и осел на землю, но это было последнее, что бездушный успел сделать: к нему сразу с двух сторон подскочили Льёт и прибежавший откуда-то Хельги. Копья пробили доху, и командир потерял темп, мгновением спустя меч Йорга обрушился на череп воина.
– Все живы? – тяжело дыша, спросил бывший сотник.
– Скъельд!
Я кинулся к стражнику, так и оставшемуся лежать на боку, после падения. Дышит. Слава богам!
– Быстро! Надо перевязать!
У бездушных бинтов не нашлось, так что разорвали на рубаху, найденную в одном из мешков. Скъельда, бледного и ослабевшего от потери крови, уложили на носилки из спального мешка и двух копий. На такие же носилки уложили раненного в живот разведчика. Вряд ли доживёт до утра, но не бросать же.
Бездушных сложили в рядок и камнями забросали, наплевать, что в пейзаж не очень вписывается, лишь бы падальщики не растащили. Кровищи, правда, целое море пролилось, тут уж ничего не поделаешь. Отряд, скорее всего будут искать, разве что снегопад прикроет следы боя. Мешки и все вещи мы камнями набили и в речке утопили, она сейчас мутная, не разглядишь ничего на глубине.
Когда совсем рассвело, я почувствовал себя на последнем издыхании, а ведь ещё почти день обратно шагать с двумя раненными.
– Отлично справился.
Йорг впервые за эту ночь заговорил со мной. Не до того было.
– Уверен? Опять мой план, и опять кто-то из наших умирает.
– Не умер ещё. Подумай лучше, какие шансы были у этих бедолаг, если бы ты не вмешался?
Я не ответил. Наверное, он прав, но меня почему-то не утешает. Наверное, какая-то заноза с Земли, вроде того, что всё можно решить миром, без крови и кишок. Почему-то в этом мире так и не удаётся провернуть подобное, как ни старайся. Бездушные, понятно, они давно свой выбор сделали, но эти-то хвостатые скотоводы причём? Зачем их было захватывать, избивать, морить голодом? Неужели только для того, чтобы выманить нас? В жизни не поверю, что эти белоглазые настолько прагматичны. А за что пролил кровь Скъельд? Неужели за новую Родину? А если за меня? Выходит, я виноват?