Целитель. Долгий путь
Шрифт:
Его уже на таких фокусах не подловишь, навидался от меня всякого.
Я свои вещи уже сложил, так что, просто взял свою порцию завтрака и вернулся к дочери лорда.
– Нас прервали, госпожа Эидис, но я действительно хотел, чтобы вы кое-что узнали о себе.
– Что же? – вскинула брови девушка.
– Давайте-как попробуем снова наш фокус.
Она хихикнула, но с готовностью вытянула руку и снова произнесла одно истинное утверждение, а затем ложное.
– Отлично, а теперь скажите: «прошлой ночью я оставил часть души в той долине»
Эидис перестала улыбаться
Глаза девушки удивлённо расширились, она попросила повторить и намеренно расслабила плечо. Ничего не изменилось, рука всё равно удерживалась в горизонтальном положении.
– Как же так, господин Алек? – жалобно произнесла дочка лорда. – Значит, моя душа теперь там?
– Не вся, госпожа. Только маленькая частичка.
– Значит, поэтому у меня кошмары?
– И поэтому тоже, миледи.
– Но разве так бывает? Душа ведь не тряпка…
– Конечно, не тряпка, но ведь если вы вышиваете красивый узор или рисуете что-то, не кажется ли вам, что вы вкладываете часть себя в вещь?
– Кажется, конечно, – кивнула девушка.
– Так вы вкладываете свою душу в вещь. Совсем немного, меньше пылинки, но вкладываете.
– Но смертным не дано распоряжаться душой.
– Ну, – я, улыбаясь, развёл руками. – разве всемогущим богам не всё равно, откуда собрать душу после смерти? Из одного места или из тысячи. Думаю, для тех, кто повелевает всеми мирами, нет особой разницы.
– Возможно, вы правы… Но ведь так получается, что можно растратить всего себя.
– Да, госпожа. Вы же видели бездушных.
Эидис даже поёжилась от воспоминаний, но всё же спросила:
– А можно вернуть себе то, что потеряно?
– Не только можно, но и нужно, госпожа. Боги милостивы и дали нам такую возможность.
Ну, может быть, я слишком ушёл в мистику, но если бы я начал рассказывать про точки фокуса внимания и уровни восприятия, девушка бы точно подумала, что я пытаюсь наложить на неё какое-то заклятие. Пусть лучше будут привычные боги, нити норн и их всеобъемлющая воля.
– Значит…
– Значит, сегодня вечером, госпожа Эидис, мы вернём вам утерянную часть души.
Она просияла и кинулась собирать вещи.
Вот как мало надо человеку для счастья. Впрочем, не так уж и мало. Кстати, насчёт души я нисколько не лукавил, люди действительно склонны «зависать» в прошлом, хорошем или плохом, не суть важно. Если их внимание, их сердце там, то на текущую жизнь ничего не остаётся. Человек, фактически, превращается в зомби. Разве это не потеря души?
Хребет постепенно расширился, превратившись в обширное плоскогорье, заросшее настоящим хвойным лесом. Проводники пояснили, что плоскогорье полого спускается к долине, почти такой же большой, как их родная, но не замкнутой, а выходящей в предгорья, а уж оттуда до Скъюта рукой подать. Так что, шагать вместе нам осталось не больше пары дней.
В лесу ветер уже не налетал как зверь, грозя выдуть всё тепло из-под одежды, а шумел в кронах, зато зарядил мелкий снег, и скорость пришлось снизить. Лес, кстати, оказался обжитым. Я сам не следопыт,
Туге и Ансгар всерьёз опасались, что здесь нас может ждать засада бездушных, которые, бывало, перехватывали хульдр, нёсших на обмен в предгорные деревни шкуры, живицу и горный мёд. Но люди здесь давно не ходили, снег перечёркивали десятки отпечатков лап, но ни одного следа лыж или снегоступов, а без них здесь никак не пройти. Но бдительности мы всё равно не теряли, шли след в след, приготовив оружие и прислушиваясь к каждому шороху, доносившемуся из леса. Пока нам везло, но удача, штука переменчивая.
Крик хлестнул по ушам и разнёсся по лесу, заставив остановиться. Я даже присел от неожиданности. Вот так готовишься-готовишься к чему-то, а потом – бац! Даже дыхание сбилось от волнения. Кричал, точно человек, причём не просто вскрикнул, а заорал от ужаса и боли.
Я, перехватив самострел, медленно приблизился к проводникам, напряжённо смотревшим в чащу, спросил шёпотом:
– Кто кричал?
Туге только покосился, но ничего не ответил, а Ансгар в компании Йорга уже взбирался на пригорок. Я дёрнулся было за ними, но охотник придержал меня за руку, указал на глаза, потом на лес. Понятно, без меня справятся, а нам наблюдать.
Разведчики вернулись минут через десять. Разглядеть у них ничего не получилось, так что решили выслать вперёд дозор, и если там всё в порядке, вернуться за остальными. В дозор меня взяли, всё-таки мой самострел может пригодится в бою. С девушками оставили Льёта с луком.
Когда поднялись чуть выше на пригорок, сразу услышали приглушённую возню, дальше двинулись ползком. Я сразу же пожалел о желании быть разведчиком: снег набился в рукава, пролез за шиворот и тут же растаял, но сетовал я ровно до того момента, когда высунулся и увидел, что происходило в засыпанной снегом низинке.
Бездушные должны были накрыть нас одним залпом на спуске с пригорка никто бы не ушёл на своих ногах, а подранков бы добили копьями. Засаду подготовили идеально, не учли только, что раньше нас в гости пожалует злющий, худой после зимы медведь. Похоже, стрелки успели выстрелить пару раз, но убить не смогли, только разозлили, так что сейчас им приходилось несладко: двое лежат в лужах крови, но уже подёргиваются, скоро поднимутся, и тогда медведю придётся туго. Ещё один пытается отползти в сторону и одновременно удержать рукой вываливающиеся кишки, шестеро, с короткими копьями приплясывают вокруг, пытаясь достать зверя.
Медведь, кстати, на земных не очень похож: морда приплюснутая, башка плоская какая-то и ноги как длинные, толстые, как брёвна. Кстати, сам косолапый размером с легковую машину, даром что худой. Голод, видно, мишке сил придал, вон как вертится – лапой махнул и ещё один бездушный упал на снег, с неестественно вывернутой головой. Зверь заревел и кинулся на ближайшего, но тот сумел отмахнуться копьём так, что медведю пришлось отскакивать. Понятно, что бездушные зверя заколют, меня больше интересует, что будет, когда придёт наша очередь.