Целитель. Этот мир, придуманный нами
Шрифт:
– Ну, разумеется, – ответил я, начиная переживать. – Еду.
– Жду, – обронил радик, и погас.
– Вот, вечно всё испортят… – мое ворчание разнеслось по холлу, однако холодный пузырь беспокойства надувался внутри сильнее и сильнее, вытесняя лень и сонную истому.
…Десятью минутами позже «Чайка» выехала со двора.
Терпением я никогда не отличался, да и ждать не люблю. Что мне оставалось? Гнать.
Сразу за КПП к моему «членовозу» пристроились два черных, приземистых «ЗиЛа». Кортеж раскрутился на заворотах эстакад, и понесся к Москве.
Тот
Москва, площадь Дзержинского
Столица недурно подготовилась к росту благосостояния трудящихся – и к нашествию автомобильной орды. Въезды повсюду широкие, кое-где по десять, даже по двенадцать полос, но вот центральные улицы не раздвинешь.
Объехав памятник Железному Феликсу, я притулился на стоянку во внутреннем дворе, с тылу державного здания КГБ, доминирующего над площадью.
Дежурный старлей лихо козырнул, и проводил меня наверх. Шагая по бесконечной красной «кремлевке», я мимоходом успокаивался – не для этого ли и существуют длинные, гулкие коридоры? Отводить тревоги?
В приемной председателя все тянулись во фрунт, а я пожалел, что среди лощеных офицеров не теряется тихий, почти бесплотный Василь, вечный «адъютант» Андропова – скромный капитан ненадолго пережил Юрия Владимировича.
– Вас ждут, Михаил Петрович, – пробасил здоровенный секретарь, и отворил заветную дверь с привычной ловкостью лакея.
Кивнув, я переступил порог. Створка влажно клацнула за моей спиной, и в кабинете качнулась потревоженная тишина.
Оглядевшись, я шевельнул уголком рта – ничего не изменилось… Те же деревянные панели по стенам, те же плотные шторы цвета молочного шоколада… И никого.
Лишь только я об этом подумал, как отворилась потайная дверь, устроенная по велению Андропова, и нынешний хозяин кабинета явил себя – ладно скроен, крепко сшит.
– Мое почтение, Владимир Владимирович…
– Присаживайтесь, Михаил Петрович. – Скупо улыбнувшись, Путин повел рукой к небольшому столику у окна. За ним Ю Вэ любил вести неформальные беседы.
Мы уселись, расстегнув пиджаки и ослабив галстуки.
– Очень и очень тревожные новости из гамма-пространства… – нахмурился председатель КГБ. – Вы тот мир по-свойски зовете «Гаммой»?
– Да, – кивнул я, напрягаясь, – так проще. А что случилось?
– Случился теракт на Манежной площади в Москве, – раздельно и сухо сказал Путин, – как раз в новогоднюю ночь. Очень серьезный теракт, причем, двойной. Сначала себя взорвала террористка, убив больше сотни народу, а пятнадцать минут спустя второй бомбист – мужчина – подорвался на станции метро «Охотный ряд». Еще полсотни убитых и покалеченных…
Я похолодел, лихорадочно перебирая давно прожитые дни.
– Самое же страшное, как ни цинично это звучит, – выговаривал Владимир Владимирович, мрачнея, – заключается в том, что взрывы ударят рикошетом по миллионам людей в настоящем и в будущем… «Гаммы». Вот, Елена Владимировна передала список жертв. Внимательно ознакомьтесь…
Скользя взглядом сверху вниз, я прочитывал фамилии – и мурашки шарахались по телу. «Белоусов… Володин… Глазьев… Прилепин… Хазин…» И еще… И еще…
Минимум три десятка фамилий были резко подчеркнуты красным карандашом –
А одну фамилию ее сиятельство подчеркнула трижды и обвела. Мою. «М. П. Гарин».
– Этого не может быть… – прогнусавил я, и закашлялся. – Этого… не было! Ну, да… Помню, помню я тот день! И ночь! Мы с Дашей, с бывшей моей, всегда ругались под Новый год – то зарплата мужнина ее не устраивала, то вообще какая-нибудь мелочь… Вот и тогда она мне скандал закатила тридцатого. Я послал ее… куда подальше, и улетел в Москву. Гулял… С друзьями встречался… А про теракт я только после Нового года узнал, из газет! Пояс со взрывчаткой рванул раньше времени, когда бомбистка отсыпалась в гостинице в Кузьминках, где стала на постой перед терактом. «Московский комсомолец» тогда писал, что устройство, которое активировалось с помощью СМС, якобы сработало из-за рассылки сотового оператора с новогодним поздравлением! А тут… – я беспомощно замотал головой.
– Михаил Петрович, – с чувством сказал Путин. – Понимаю! Да, этого… как вы выражаетесь – в базовом потоке времени… действительно не происходило. Но произошло! Вот что… Решать что-либо сегодня не будем, слишком силён шок. Соберемся завтра у Елены Владимировны, и всё обсудим. – Он усмехнулся. – Княгиня выдала задание «Антонию»… Пригласим и его, и «Белоснежку». И товарища Москалькову из «Беты». Дело слишком серьезно! На кону и мир «Гаммы», и наш собственный – такой ответственности еще не взваливал на себя никто из смертных. М-да… А пока ступайте, Михаил Петрович. Разрешаю думать, но в меру!
– Хронокоррекция… – пробормотал я подсевшим, осипшим голосом. – Нужна хронокоррекция, Владимир Владимирович! Как видите, даже моя скоропостижная кончина, – мне удалось усмехнуться, хотя и косовато, – не повлекла за собой апокалипсис для Сопределья! Возможно, что гадское Мироздание подталкивает нас к этой самой темпоральной корректировке, которая уже «вбита» в историческую последовательность! Но… Знаете, лично меня терзают смутные сомнения… А что, если терракт – сам по себе чья-то хронокоррекция? Чье-то вмешательство в ход событий? Чтобы… Ну-у… Ну, например, изменить реальность заранее, уничтожив некоего Эм Пэ Гарина – и не допустить моего микроскопического воздействия на «Альфу»!
– Макроскопического, Михаил Петрович, – тонко улыбнулся Путин. – Чего уж там… Вот только стоит ли искать в ЧП на Манежной происки Воланда или агентов сверхцивилизации?
– Да не ищу я, Владимир Владимирович… – Мой ответ прозвучал вяло, как у мямли. – И что тут можно найти? Ну, проведем мы эту хронокоррекцию… Пострадает здание хостела, а от террористки, от исполнительницы, даже ошметков не останется. И кто нас тогда выведет на заказчика?
– Михаил Петрович… – председатель КГБ покачал головой. – Как правило, схема заказного убийства, пусть даже прикрытого террактом, выглядит сложнее. Заказчик не обращается к исполнителю напрямую, он имеет дело с организатором. И, когда на Манежной рвануло, СМС на… этот… на мобильник смертницы послал именно организатор!