Целитель
Шрифт:
Затем еще.
И еще.
Все получилось настолько хорошо и просто, что на «практику» подтянулась и сестра. Не во всех случаях, конечно же, изредка, но…
— Так, — вздохнул я, вставая и выпрямляясь, — Еще один спарринг, в полный контакт. Вы вдвоем против Маны. Она тренировалась раза в четыре меньше, чем вы, так что, думаю, будет справедливо. Мана? Покажи им разницу.
Жена поняла меня правильно.
Эна и Такао обучались не только у меня, но и у Рио с Онивабаши, они прекрасно знали как, куда и почему. В них вдалбливали азы самообороны, просчет опасности, базу по владению холодным оружием, анализ местности и
Если понадобится.
Мана была другой. Она могла стесняться, поддаваться, раньше она не была внутренне уверена в необходимости наносить удар, не понимала смысла насилия. Теперь, пройдя свою метаморфозу, она видела в полученных знаниях инструмент, а её гениальный, хоть и нездоровый, рассудок принципиально отвергал разделение на «защиту» и «нападение». Теперь он не видел смысла в этой разнице.
Первым делом она превращает Эну в оружие, запуская визжащую девчонку головой в живот брату. Такао, растерянный и напряженный, пропускает сестру мимо, чуть покачиваясь от удара её плечом в бедро, непроизвольно отводя взгляд на родственницу. Совершенно зря, потому что в следующий момент ему в лицо летит сдёрнутый Маной с ноги носок, а вслед за ним, тут же, жесткий пинок голой пяткой в живот. Сильно у Маны не выходит, несмотря на то что она едва ли не распростерлась в шпагате, совершая этот выпад, но его более чем хватает, чтобы заставить ошеломленного парня сделать шаг назад. В следующую секунд упавшая на маты Мана делает второй ногой размашистую подсечку, выбивая оставленную ногу Кирью-среднего из-под него с такой силой, что инерция оторванной от пола конечности роняет Такао.
Эна в этот момент уже вскакивает, она собрана и в азарте, только всё это переходит в полёт, когда моя жена без какой-либо задержки, легко увернувшись от неуверенного тычка младшей, хватает девушку под зад и за горло, попросту швыряя её еще раз, на возящегося на полу брата.
Дальше происходит трагикомедия. Есть куча мала из брата и сестры, есть прыгающая вокруг них высокая девушка, слабыми, но точными пинками выбивающая у них опорные конечности. Всего два-три удара хватает, чтобы родственники, чувствующие нелепость и опасность сложившейся ситуации, не попытались напрячься еще раз. В результате Эна, находящаяся сверху, пыхтя и возясь дарит брату кроткий поцелуй в плечо, а затем случайно, но точно и сильно бьет его по «колокольчикам». Коленом. Такао роняет тонфы и начинает стонать.
Спарринг прерывается по техническим причинам.
— Если бы это был бой всерьез, то у Эны бы уже были отбиты почки, а может быть, выдавлен или выбит глаз, — начинаю я, собрав всех в один виноватый ряд, — Как думаете, почему?
— Она маньячка?! — пучит глаза младшая, тыча пальцем в довольную Ману.
— Нет, она просто знает, что вы опасны, — слова я сопровождаю подзатыльником, — Поэтому, как нормальный человек, Мана бы искала способ нанести любому из вас быстрое увечье, а затем, после победы, добить, если вы будете представлять опасность в будущем. Это работает со всеми. Любой избитый вами хулиган может возжелать отомстить. К примеру, он возьмет биту, зайдет сзади, когда вы этого не будете ждать. Затем будет удар. По вашей голове. Или по голове отца. Или матери.
Брат с сестрой побледнели.
— Хулиганы или нет, но вы избивали людей, у которых не было к вам претензий, — жестко продолжал я, — А что потом? Вы уходили домой, в Аракаву, которую никто не смеет трогать. Это выглядит как
— Брат, тебе не кажется это лицемерием? — угрюмо спросил через некоторое время Такао, — Ты постоянно кого-то бьешь…
— И у меня есть на то причины и повод, — нахмурился я, — Не избиваю на улицах мелкое хулиганье, не нападаю на тех, кто занят своими делами. У каждого моего боя есть обоснование, принимаемое обществом.
«Как и у каждой смерти», — мне вспомнился любовник нужной нам сукебан.
— Мы просто защищали тех, кто не может за себя постоять! — надулась уже Эна.
— Эти «жертвы» отделаются синяками, унижением и потерей карманных денег, — отрезал я, — Вы же будете рыдать в больнице, где окажется наша мать с проломленным черепом. Не верите мне — спросите у себя самих. Вы же просто об этом не думали, не так ли?
Конечно, они об этом не думали.
— А еще, — я показал на довольную собой Ману, — Она вас победила, почти не используя навыки в боевых искусствах, даже больно не сделала. Просто просчитала и свалила в кучу, как детей.
— Хотим реванша! — тут же воинственно заорала моя младшая сестра, вскидывая вверх руки. Такао, нахмурившись, кивнул.
Я вопросительно посмотрел на бывшую Шираиши.
— Хорошо, — легко встала на ноги она, — Только я тоже вооружусь.
///
Путь домой был длинным и горьким, в воздухе стоял запах поражения и крушения идеалов. Брат волокся, чуть ли не заплетая ноги, он пребывал в унынии, печали и потревоженном состоянии духа. Почему? Эна знала. Тако нравилось метелить хулиганов, он считал, что делает правильное дело, а заодно и тренируется. Дураками они были.
— Дурак я… — самокритично и справедливо пробормотал брат, сунувший руки в карманы, — Ни о чем не думал.
— Нас только что отметелила мокрым полотенцем самая тихая девушка в мире, — своеобразно согласилась с ним одна из первых красавиц Аракавы (по ее собственному мнению), пихая брата бедром в бедро, — Она даже не напрягалась.
Прически у брата с сестрой были дикими, но если у Эны таковая имела со времени легендарной драки с айдолами, то свою Такао приобрел буквально только что. Он выглядел так, как будто бы его полдня лизала корова.
— Она знала, что я её не ударю, а ты будешь бить слабо, — продолжал ныть Тако, — И пользовалась этим! А они-сан знал, что она знает, что мы знаем, он вообще…
— Мерзкий и гадкий тип, который всё знает, — поддакнула Эна, — Так всегда было. Только вот мне грустно. Мы шли к ним приободрить этих тихонь и зануд, а вышло так, что они нас отпинали, прочитали лекцию и выгнали… Как детей. А мы лишь на год… на два года… их младше! Татакао! Я должна умнеть ни по дням, а по часам в таком случае! Почему я не умнею?!! Почему эти двое дико крутые, а мы… ну, не настолько?! Это нечестно!
— Не называй меня так… — тихо попросил брат в ответ, — Сейчас это особенно обидно.
— Действительно. Хорошо, не буду! — Эна, встав перед братом, обняла его, как будто бы им было по семь лет.
Тот, немного помявшись, вынул руки из карманов, а затем обнял и сестру. Так они простояли несколько минут, не обращая внимания на пару зевак в виде мамочек с колясками, вышедших на вечерний моцион. В Японии не принято публично показывать чувства.
— Сложно без него, — тихо пробубнила в плечо брата сестра, — Вроде всё как обычно, но все стало сложнее. Даже родители собрались с духом и начали бегать. Сами. Теперь вот это…