Целитель
Шрифт:
Богатые богатеют, бедные беднеют.
Тьма торжествует.
Число культовых объектов, которые возведены на деньги тех, кто преданно служит тёмной стороне, возрастает. И вроде бы все должны быть довольны. Но количество церквей и храмов ещё никогда не служило индикатором истинного уровня духовности общества, и безоговорочно не определяло его принадлежность к Свету.
Тьма бережет своих сторонников, она их холит, нежит и лелеет. Вся их преданность зиждется только на материальном, а материальное – тленно и главенствует
Сторонники Света одиноки, но их служение основано на глубоком внутреннем убеждении, то есть на том, что земными мерками не измерить. Потому в этом мире они бывают презираемы и гонимы; испытания, которым их подвергают, значительно превосходят хилые возможности человеческого организма.
Но верьте, одиночество это – только кажущееся. Ваша духовная крепость – в ваших руках… Но, если станет совсем невыносимо, соберите остатки воли, стисните зубы и мысленно позовите на помощь.
И вас услышат.
И помощь прибудет.
Только её надо правильно определить и разглядеть: она может принимать самые неожиданные формы.
Глава 1. Настоящий цвет волос
«…он чувствует возможность встречи с собой и боится её, он знает о существовании зеркала, взглянуть в которое ему, увы, так надо бы, взглянуть в которое он так смертельно боится».
Герман Гессе «Степной Волк»
1
Целитель пропал и силы мои душевные были окончательно сломлены.
Работа, приносившая удовольствие и материальный достаток; люди, с которыми приятно общаться, и даже семья, без которой я себя не мыслил, – больше не утешали, не помогали.
Я уставал от разговоров с коллегами, они томили и раздражали.
Я замыкался в себе, дичал и вызывал ответное неприятие и раздражение.
Часами бесцельно бродил вечерними улицами нашего небольшого городка, чтобы как следует устать и быстрее уснуть.
Мне шли навстречу люди, разные люди: рослые и низенькие, беззаботные и отягощенные чем-то, весёлые и хмурые.
И все не видели всех.
И я думал: люди – миры, но чуждые. Мы не чувствуем друг друга, не сопереживаем, а земля для нас – мачеха. Да и что может стоить планета, с лица которой, в конце концов, мы все должны исчезнуть. И почему мы попадаем именно сюда? Как здесь вообще можно жить, испытывая давление, претерпевая войны, унижения? Кто придумал для человека подобное?
И что есть человек?
И что есть мир?
У своих знакомых в полиции я узнал, что по адресу «анонимного звонка» не обнаружили никого и ничего.
«Странный был звонок, – пояснили мне. – Голос, как у робота».
Что происходило там после моего ухода? Возможно, она всё-таки успела послать последний «sos» своим единомышленникам, которые всегда ожидали подобный исход, и они увезли тело Йен?
Совершить такое не просто.
Но
Вымотавшись долгими прогулками, уже затемно я наконец припадал к дивану, но сна не наступало. Каждая клеточка скулила о кошмарной усталости, но мозг не желал отдыхать, он начинал показывать картинки, он «добирал» кадры.
Из них я почти ничего не помню, но масштабы и место действия указывали на то, что это не наш мир, не наше временное измерение.
Они были тревожны и беспокойны, они предупреждали.
Сам себе я пытался доказать: чем дальше отдаляюсь от той непонятной мне даты, тем дальше и она уходит от меня. Мечты не реализованы, а химеры гибнут.
Позже мнение изменилось, стало казаться, что ошибаюсь, всё происходит наоборот и мы сближаемся. А финалом сближения может стать только Встреча. Часто вспоминалось это давнее, прежнее:
«Как-нибудь соберемся мы вместе и в прекрасном нездешнем краю…»
Как по-другому теперь звучало!
Доходил до меня и скрытый смысл последнего предупреждения Йен, я даже слышал её дрожащий голос:
«Лучше тебе уйти и держаться от всего этого подальше».
Ведь не ушел! Не стал держаться подальше…
Мои хилые попытки спасти Целителя наверняка кого-то рассердили на ТОЙ стороне. Возможно, дело не столько в Йен, сколько в том, что злой воле Распорядителя пыталась воспрепятствовать какая-то козявка. И теперь, всё-таки потеряв единственную помощь и опору, я понимал, насколько уязвим и беспомощен.
О грандиозных битвах за человечество приятно и легко рассуждать где-нибудь в респектабельном клубе, к тому же чувствуя себя воином; говорить красивые слова, потягивая напитки и пыхтя сигаретой с одинаковым успехом защищать любую сторону, находя для этого потрясающие аргументы и доказательства, потому что для спорящих обычно нет разницы, кого отстаивать, важен только сам спор. И кто придумал, что в споре рождается истина? Истина рождается в беседе, а в спорах рождаются лишь конфликты.
Для меня иного пути теперь не существовало, я не мог отречься от памяти, не мог забыть пылких слов Йен, её долгих безуспешных попыток разбудить во мне человека. Я ещё не знал, сумею ли им стать.
Но всё равно я был ей благодарен.
Я познал.
Я всколыхнулся.
Я вышел на тропу войны.
Но, будучи по природе своей не бойцом, а поэтом, решил, что избежать ничего не удастся, всё где-то написано и развитие действия уже идет, минуя нас. И стал просто тупо ждать: подлости за спиной, неожиданных ударов, негаданных катастроф.
Ожидание выматывало.
Хуже всего – неизвестность.
Тяжело предполагать, что прямо над твоей головой сгущаются грозовые тучи, но не ведать, в какой момент и куда вонзится молния.