Цена будущего. Тем, кто хочет (вы)жить…
Шрифт:
Господа Ротшильды, Рокфеллеры и их последователи, явные и скрытые «вершители» судеб мира! Подумайте о том, что мир то может прийти к тому, что показано в американском мульфильме «Лило и Стич». Шел-шел прогресс, дошел до дядьки в красивом дорогом пиджаке (наверное, это прототип крутого руководителя одного из членов «мирового правительства»), а потом «бац» и все, нету этого мира. И все начинается опять заново, с обезьян. И это логично произойдет, если мир пойдет по современному сценарию, в котором многим путь в закрытое сообщество будет заказан. И останется лишь возможность прозябать в своем круге проблем. Касты неприкасаемых будут отгорожены от всего мира, который будет искать новые варианты развития для себя и своих детей.
Религия — опять опиум для народа?
Во всех «мировых религиях» нужно искать не моменты раздора, а, напротив, общие, объединяющие этические принципы. И это вполне логичное допущение. Но не следует переоценивать вклад религиозных постулатов в формирование современного «лица нации». Когда академика
Русский философ Николай Лосский в свое время особо подчеркивал, что в главном «церковь — это место, где тепло». Такое определение представляется наиболее верным и ценным. Церковь нередко бывала самой настоящей крепостью, в прямом, военном смысле этого слова. В ней спасались от набегов кочевников. В церкви человека крестили и отпевали. Искали возможность побыть одному, наедине с собой, прежде всего. Отрешиться от мирской суеты. Почувствовать тепло от огня свечей, вспомнить своих предков. Остальное — красивый антураж, драгоценные украшения, старинные иконы, позолоченные предметы внутреннего убранства, церковная музыка. Это больше культурная и историческая доминанта, но зачастую не религиозная составляющая. То есть, можно сказать, от лукавого. А если попытаться проникнуть в самую сокровенную суть религий, будь то христианство, мусульманство, буддизм или конфуцианство, то обнаружим, что везде в некотором смысле одна и та же идея. Идея добра и справедливости. Не убий! Не укради! Не прелюбодействуй! Так о чем же мы тогда, собственно, спорим? О чем, как говорится, наш спич? Главная ценность — человек, и мы должны двигаться к справедливому обществу. Это неоспоримо. Так чего же нам враждовать? Чем православие отличается от ислама? А тем, что нас в своих интересах пытаются разделить политики, вот и все. Сегодня дело обстоит именно так. Религия зачастую используется правящими классами именно в манипулятивных целях. Что нужно сделать, чтобы предотвратить это? Надо вычленить ценностную составляющую и сделать культурно-образовательным рефреном для всех религиозных конфессий.
Здесь очень важно остановиться на вопросе религиозного воспитания в школах. С одной стороны, общеобразовательные знания о существующих религиях необходимы, с другой — если элементы религиозности или элементы изучения религии в обязательном порядке войдут в школьную программу — светское образование мы потеряем. После революции октября 1917 года вообще попытались уйти от религиозности в образовании и жизни. Объявили, что «религия — опиум для народа». При этом не просто богохульствовали по полной программе: оскверняли храмы и сбрасывали кресты и колокола с церквей. Это было кощунственно. Это были акты вандализма не против религии как таковой. Это, прежде всего, являлось актом надругательства над нашей страной ее многовековой историей и культурой. А потом, уже при советской власти, бабушки тайком даже от родителей-атеистов и коммунистов крестили в церквях своих внуков. Все это было. И надо помнить об этом. Но если мы совершим сегодня обратный кульбит и будем «с пеной у рта» отстаивать крайнюю нужду в возврате священнослужителей в храмы знаний и науки, последствия могут быть очень серьезными — смерть светского образования и светского государства.
В российском государстве такие перегибы — практически норма. Потому что нет четко выстроенной национальной политики, нет объединяющей идеологии. Мы вынуждены строить мечети, что вроде бы логично с точки зрения количества прибывающих верующих мусульман. Но оказывается, что со временем она может стать центром ваххабитской обработки. В условиях отсутствия внятной и понятной всем мировоззренческой и идеологической доктрины внутри страны эмиссары-проповедники из-за рубежа сразу заполняют пустоту. Круг замыкается. Государство вынужденно и лениво обороняется. Общество по большей части наблюдает. В пиковые моменты не выдерживает, срывается и начинает искать «врагов» без всякого разбора. Потому что не срабатывают естественные регуляторы. Потому что государственные институты отвлечены на другие, как оказывается, более «важные» задачи.
На самом раннем этапе именно школа может остановить или резко снизить рост религиозной нетерпимости. Школа, в зависимости от нашего отношения к «светочу знаний», либо остановит, либо, наоборот, взлелеет эти ростки. Потому что человека в юном, подростковом возрасте еще можно как-то скорректировать, еще раз объяснить, где «добро», а где «зло». Но, когда он приезжает в 20 лет к нам работать — тогда все. Если он мусульманин — ему нужна мечеть, и он пойдет туда молиться, и ему нет дела до других религий и ценностей. С полной уверенностью в правильности только своих постулатов и естественных порядков старается уже на новой территории насаждать их среди других.
Поэтому и религиоведение, нужно изучать не в школе, а в высших учебных заведениях, когда человек морально и этически подготовлен к восприятию подобных знаний. Воцерковление
Школа должна оставаться светской. Вход представителей любых конфессий туда должен быть заказан. Пожалуйста — воскресные православные или какие-то иные семинары, внеурочные мероприятия. По желанию самих детей и их родителей. Не надо опять строем куда-то кого-то вести. Ведь дорога к храму у каждого своя. И это великая миссия. Нужно еще очень постараться, чтобы найти эту путеводную нить.
На самом же деле у власти более приземленная и прозаическая, но при этом не менее важная для правящего класса цель. Желание перенести центр воспитания с научного и нравственного аспекта на внушаемое и некритичное послушание путем констатации определенных догм. Что, пойдем назад, еще разочек воскурим опиума для народа? Ради обеспечения себе сакральной легитимности и лояльности населения. Но не окажется ли так, что правда жизни будет более суровой, чем житие в рамках сладострастной лояльности? Даже при условии прессингов и унижения достоинства. И тогда и для самой власти конец может быть даже более печальным. Религиозный фанатик — страшное оружие, которым нельзя играть, как мячиком. Воинствующий верующий, как и воинствующий атеист, в основе своей может оказаться воинствующим безбожником в душе.
Вообще вопросы соотношения светского и религиозного должны быть сегодня рассмотрены по-современному, иначе, чем раньше. Бесперспективно делать сегодня крен лишь в какую-то одну сторону. Имеем не очень позитивный опыт соединения религиозного государства с модернизацией, значит — резко руль в сторону светского начала. Не получилось со светским вариантом — давай искать спасение в церкви. Вот так плывем, бросая свой корабль то вправо, то влево, и поэтому у пассажиров вестибулярный аппарат все время отключается и возникает естественный рвотный эффект. Нужно сделать один принципиальный вывод: сегодня нужно отрешиться от иллюзии, что в чьем-то лице, государства или церковных институтов, мы сможем найти няньку и поводыря для всех граждан и глашатая на все времена. Нужно действовать иначе. Само общество сделать реальным творцом своей истории, настоящего и будущего. Нужно ответить на вопрос о том, что значит религия для современного человека? При этом понимать, что если рациональная модель светского развития испытывает трудности роста, не нужно сразу припадать к церковному видению ситуации. Нужно искать духовные и этические составляющие в самом обществе, в науке, в культуре, в истории. Идеологии в тупике, причем все без исключения. И что же? Это что, повод восстановить религиозный способ познания мира, что ли? Опять затеем дискуссию, как в прошлые столетия, круглая ли Земля или нет? Может, она стоит на трех слонах? Или же вопрос «Есть ли жизнь на Марсе?» сделаем в качестве откровения не научных диспутов, а молитвы? Может, не будем пытаться повернуть современный процесс вспять и просить шаманов вызвать нужный дождь или солнечную погоду? Равно как не будем подтягивать граждан насильно к храмам. И в радости, и в горести человек сам придет к храму и найдет свою дорогу к святому месту. Даже если не будет исполнять постоянно некоторые канонические атрибуты. Хуже, когда человек, особенно в состоянии подавленности и депрессии, начинает надеяться только на Бога и ходит в церковь «как заведенный», и тем самым порой теряет веру в самого себя. Бог для каждого должен оставаться внутри. Это интимная и очень личная вещь. Непознанная и бесконечная (во что поверить почти немыслимо) вселенная — это тоже наш Бог. И давайте на нее не молиться, падая вниз. Расшибленные лбы и коленки все равно нам мало в чем помогут. А вот духовная вера в высшее предназначение человека на таких бескрайних просторах Космоса стоит того, чтобы осознать этот факт. И сделать что-то позитивное на нашей грешной земле.
Для русского человека высшим божеством всегда была его земля, семья и страна, в которой он живет. И как бы его не отрывали от этих понятий, они остаются в его генном коде и все время просятся наружу. И будут прорастать в нас до самого последнего вздоха. Хотя, есть и такие, кто надеется ускорить исход русского мира.
Русский мир
Россия — это русский мир. Мы — многонациональный русский народ. Русский — это не потому, что русские по принадлежности лучше. Потому что на этом языке говорят все народы современной России от Калининграда до Петропавловска-Камчатского. Это великое наше завоевание. Это великая наша сила. Такой большой страны по территории, где люди понимали бы друг друга, нет. Но язык нужно пестовать, оберегать и хранить. Не получится выполнить программу по обучению всех мигрантов русскому языку до 2015 года, если в стране даже не знают и не хотят знать, сколько всего нелегальных мигрантов находится на территории страны в данное время. А детские сады, о которых так с разных трибун печется власть, все больше превращаются в места не воспитания, а временного содержания детей. А раз так, то все меньше коренного населения хочет отдавать туда своих детей. И работать туда идут мигранты, чтобы… воспитывать своих же детей. Тем более что и рождается их значительно больше, в том числе и в Москве, и льготы приезжим оказываются значительнее, чем для всех остальных. Кто будет обучать мигрантов Великому и Могучему русскому языку, если пединституты уничтожены «как класс», а литература изрядно «порезана» в основных школьных курсах? Кто? Пушкин?