Цена измены. Вернуть жену

Рябинина Юлия Валериевна

Глава 20

– Ася, ты можешь идти, – тяжелая ладонь ложится мне на плечо, давит.

Запрокидываю голову назад и вижу над собой сосредоточенный взгляд Маргариты Валентиновны.

– Да, я совсем не устала, – пожимаю плечами, но все же кресло установленное заботливым Германом рядом с кроватью мальчика уступаю.

– Ступай отдыхать я тебя заменю, – сухо произносит женщина.

– Ба, я хочу чтобы Ася осталась, она еще мне сказку не дочитала, – развеивает напряженнее сонным хриплым голоском Максим, удивленно вскидываю брови, оказывается паршивец не спит, хотя уже

как пятнадцать минут пытается изображать спящего, и не без успеха ему это удается. Я поверила. Задержалась в его комнате лишь только потому, что внезапно навалилось одиночество.

– Я могу тебе дочитать, Максимка, а Асе уже пора отдыхать, – женщина отстраняет меня в сторону, сама подходит ближе к кровати, готовая занять мое кресло. Я же делаю несколько поступательных шагов, уже готовая покинуть детскую спальню.

– Ба, ну ты не так читаешь. У Аси получается лучше. Ты же тихо совсем не умеешь говорить?! – в голосе мальчика слышится скрытое возмущение.

Мне становится неудобно от таких резких его заявлений и я открываю рот, чтобы исправить ситуацию и пожурить Максима, когда:

– Хватит вредничать, – строго обрывает его женщина и кидает на меня говорящий сердитый взгляд “мол, чего встала вали”.

– Максим, бабушка права. Мне действительно пора отдыхать. Завтра поиграем. Спокойной ночи.

Мальчик приподнимается на локтях заглядывает мне в лицо, игнорируя шиканье Маргариты Валентиновны. Я ласково улыбнувшись, машу ему рукой и не дожидаясь от него реакции выхожу за дверь, тихо ее прикрываю за спиной. Сделав шаг опираюсь спиной о стену, закрыла глаза.

С тех пор как я оказалась в доме Германа, когда заболел Максим, прошла неделя. Предположения Германа о том, что у сына ОРВИ оказались верными. Мальчика в больницу забирать не стали. Оставили дома при условии, что в ближайшее время обратимся в поликлинику к педиатру, чтобы тот назначил адекватное лечение. Получив согласие в ответ, доктор начеркал на листе рекомендации и уехал. Герман в тот же день, напомнив о моем обещании помочь, распределил между мной и своей матерью обязательства по уходу за Максимом, еще раз указав тем самым родительнице, что в ближайшее время я останусь у них дома и никуда не уеду.

Маргарита Валентиновна, в штыки приняла решение о том что я тоже буду принимать участие в заботе о ее внуке и даже попыталась воспротивиться, но Герман был неумолим, и не только он. Максиму видимо тоже захотелось разнообразие в общении, поэтому он с радостью воспринял новость о том, что у него будет новая “нянька”.

В тот самый момент я не знала что мне делать. С одной стороны мне не хотелось конфликтов с матерью Германа, с другой: я боялась возвращаться в пустой огромный дом. Чуть позже я решила для себя, что если мне уж совсем станет невмоготу жить под одной крышей с Маргаритой Валентиновной, я уйду.

И вот, спустя неделю, стоя под дверью детской комнаты, я четко осознаю то, что с каждым днем мне все сложнее и сложнее принять решение, чтобы уйти.

За эту неделю я так привязалась к Максиму, что ни на секунду не хочу оставлять его без присмотра. Особенно после того, как Герману пришлось уехать сразу же на следующий день. Оказывается он вернулся домой лишь только для того, чтобы забрать меня из больницы, это признание тронуло меня до слез, до глубины души, затопило меня

нежностью и признательностью до краев… И я поняла, что влюбилась в Германа по самые, что ни на есть, уши.

И возможно опекой над Максимом, я пытаюсь прогнать ту пустоту, которая поселилась в груди после расставания с Германом. Мужчина к которому у меня появились чувства оставил меня, но обещал вернуться. А пока, я полностью погрузилась в то, что проводила все свое свободное время с его сыном.

Как ни странно с Максим мы сразу же нашли общий язык. Не могу утверждать наверняка, но я вдруг в один момент поняла, что мальчику просто не хватало женской заботы… и я не говорю сейчас про заботу бабушки, Максиму не хватало матери. И это чувствовалось буквально в каждом его слове, в каждом его поступке.

Маргарита Валентиновна дико ревновала – это я чувствовала тоже.

– Ну, что караулишь? Заснул Максик, иди тоже спать, – неожиданно раздавшийся голос Маргариты сбоку заставляет встрепенуться. Тут же открываю глаза, смотрю на нее испуганно. – Чего таращишься?

Сморгнула. Отвела глаза. В последние дни, женщина стала невыносимо грубой и прямолинейной. Знаю, что в какой-то степени сама в этом виновата. Загостилась, но, Герман перед тем как уехать, просил дождаться его и не принимать необдуманные поступки. Только вот недоброжелательность со стороны Маргариты Валентиновны крепчала с каждым днем все ощутимее и уже дошло до прямых грубостей с ее стороны. Но вот только женщина немного просчиталась с тем, что думала, что я буду молчать. Опыт общения с подобными “ей” у меня имелся, поэтому за себя я могу постоять:

– Не таращусь, а смотрю и никого я не караулю, задумалась немного, – отвечаю спокойно ровно, без тени на грубость и негативные эмоции.

– Не переговаривай мои слова. От этого смысл не измениться. Не думала я, что у Ирины может быть такая беспринципная дочка, – выдает женщина, а у меня о ее слов, аж челюсть сводит. Вот значит как?!

– Маргарита Валентиновна, что вы хотите этим сказать?

– Да то, что я не дура и все понимаю. Решила своего ребенка зачатого в неудачном браке на моего Геру перекинуть? А вот не надо этого делать!

Меня пробивает натуральный озноб, сопровождающийся холодной испариной.

– Вы сейчас говорите глупости, Маргарита Валентиновна. Никому я ничего не хочу повесить, – качаю головой.

– Тогда делай аборт, раз решила остаться с моим сыном.

У меня все окаменело внутри. Это было выше моего понимания. Вроде адекватная снаружи женщина, вдруг оказывается сущим монстром изнутри.

– Я пожалуй пойду спать. Сделаю вид, что последних ваших слов не слышала, – скрипнув зубами, попыталась обойти женщину, но та встав у меня на пути и не думала пропускать.

– Ася, я сейчас вполне серьезно тебе говорю. Если срок позволяет избавься от ребенка делай аборт. Иначе … я вам жизни не дам. Хватит… я не хочу, чтобы моего сына держали за идиота. Второго раза я не потерплю…

Выплевывает она мне это в лицо и посторонив меня в сторону, тяжелой поступью направилась в столовую, оставив меня стоять в полном потрясении от услышанного.

Вдруг за спиной скрипнула дверь и:

– Ася, – сонный тихий-тихий, раздался голос Максима, – побудешь со мной? А то мне плохой сон приснился и теперь я боюсь засыпать.