Цена измены. Вернуть жену
Шрифт:
Уточнение видимо приходится мужчине по душе.
Он отпускает меня, помогает избавиться от простыни. Как только оказываюсь полность перед ним обнаженной, он отступает на шаг ощупывая меня внимательным взглядом.
– К вечеру проступят синяки, – констатирует факт, уделяет особое внимания моей груди и бедрам, и при это в голосе не слышно ни капли сожаления.
Чертов собственник. Но… вместо того, чтобы сердиться мне отчего-то становится спокойнее.
– В следующий раз будешь аккуратнее, – краснея под его пристальным взглядом
– Не надо, – одергивает меня Герман и усаживаясь на подоконник продолжает с жадным интересом наблюдать за мной. – Я все уже видел.
Ладно. Прекрасно. Раз хочет смотреть, пусть смотрит. Собственно, чего мне стесняться, Германа прав, то чем мы с ним уже успели позаниматься, никакой скованности не предусматривает.
Включив душ, быстро намылилась гелем, стоящим на полочке. Волосы трогать не стала, просто перекинула их на спину, подставила лицо под струи воды, задержала дыхание. Вода за несколько минут смыла с меня все следы недавнего бурного секса. Но внутри я все еще ярко ощущала присутствие мужчины. Так просто его теперь оттуда не вытравишь.
Закончив с водные процедуры, выключила душ и повернувшись к окну, замялась. Герман откинувшись на стекло продолжал наблюдать за мной, только взгляд его снова был наполнен голодом.
– Что? – не выдержала я первой.
– Красивая, – тут же прилетел ответ и прежде чем подняться, Герман поправил внушительный бугор натянувший ткань трусов.
– Дай мне простынь, пожалуйста. Полотенец как я понимаю, тут еще нет? – меня трясет от, накатывающих волнами, эмоций.
Все что связано с Германом во мне отдается пока слишком остро, слишком ярко.
Мужчина делает шаг в мою сторону, и этот его взгляд, он будто меня уже им трахнул в очередной раз, и самое главное, что я это почувствовала, низ живота наполняется пульсирующей тяжестью и я… черт черт… снова готова к “дикому марафону на выживание”.
– Вот, – вздрагиваю, когда перед лицом появляется простынь, меня так увлекли фантазии, что пропустила тот момент, когда в руках мужчины появилась ткань. – Насчет принадлежностей ты права, еще ничего нет. Так что придется пока обойтись тем что есть.
Герман мне помогает замотаться в ткань, и снова подхватив на руки, не дает идти по холодному полу, несет в спальню усаживает на кровать.
– Эй, я же не малый ребенок, ты чего? – возмущаюсь.
– Дык я и не настаиваю. Просто не хочу, чтобы ты заболела снова. Как смотришь на то, чтобы перекусить? – пока разговаривает, натягивает на себя одежду.
– Не откажусь, – сдерживаю улыбку, рассматривая из-под полуопущенных век суетливые действия мужчины. – Герман, а вещи которые здесь оставались, где они?
Я не хотела пока поднимать этот разговор. Сейчас, как мне кажется был не самый подходящий момент для воспоминаний о смерти матери.
Но ситуация в который я оказалась подвела к этой мысли сама.
–
– Хорошо. Я поняла, – киваю. – Тогда тебе придется сходить в машину и принести мне одежду.
– Так это не проблема, роднуль. Сейчас все сделаю, – как только Герман покидает спальню мне сразу становится не по себе.
Без него, дом кажется чересчур большим для меня и … пустым. Даже тишина, которой наполняется помещение кажется звенящей, пугающей.
Подскакиваю с кровати и быстрым шагом направляюсь к окну. Сердце в груди колотиться от волнения, как ненормальное. В душе поселяется страх. Мне кажется что я не переживу, если Герман оставит меня здесь одну. Мозг начинает активно работать, подыскивать подходящие доводы и убеждения для Германа. Я сделаю все что угодно, но одна я здесь не останусь.
Герман быстро возвращается. Из окна мне видно часть дороги и тропинку, ведущую к дому. Страх и паника тут же отпускают. Я возвращаюсь обратно на кровать. Не хочу лишний раз заставлять Германа нервничать и как раз во время. Мужчина появляется на пороге спальни. Стремительно приближается ко мне и ставит ношу на край постели.
– Ась, придется романтический ужин отменить. Мать звонила, сказала что Максим заболел, – у меня к горлу подкатывается неприятная горечь, когда читаю во взгляде Германа растерянность.
– Я могу помочь, – тут же вызываюсь “добровольцем”.
– Роднуль, – Герман склоняется ко мне, обнимает лицо огромными ладонями, сжимает. – Меньше всего хочу подвергать тебя опасности…
– Пфф, это глупости, – смыкаю обручами пальцы на его запястьях. – Дай мне две минуты, чтобы одеться.
Я чувствую в настроении мужчины противоборство. Решаю додавить:
– Гер, я боюсь тут одна, – произношу сдавленно.
… секунду… и еще… и, мужчина сдается:
– Ладно. Собирайся, – кивает согласно и вдруг тишину спальни нарушает громкий рингтон. Мужчина заглядывает в экран. – Черт! – принимает вызов. – Да, мам! Что там?
У него напрягаются лицевые мышцы и как только Герман дает мне свободу, я не секунды не медля вываливаю содержимое пакета на кровать и отыскав нужные мне вещи быстро натягиваю на сухое тело.
Сама же прислушиваюсь к обрывкам фраз…
– Пока ничего не предпринимай, – раздраженно отвечает Герман. – Дождемся врача… Мам, прекрати, – уже грубее. – Я… – Герман оборачивается кидает на меня косой взгляд, – … мы через пять минут уже подъедим. Не паникую.
Герман отключается, а я уже стою по стойке смирно, собранная и готовая в путь.
– Ладно, поехали.
Герман, помогает мне слезть с кровати. И пока я обуваюсь он приносит мне куртку. Мы стремительно покидаем дом. Я даже не успеваю заметить, закрыл ли он его на ключ. Но сейчас для нас это не так уж и важно.