Цена короны
Шрифт:
Конечно, отец-инквизитор обо всем позаботится. Я даже не могу пустить в ход магию, хотя в моем кошеле лежат три золотых кристалла. Высокий молодой человек в серой рясе, что снисходительно посматривает на меня, обучен блокировать заклятья любой силы. Даже такие, которые ему в жизни не создать. А артефакты, плотной паутиной опутавшие дворец, облегчат ему эту задачу.
На миг ярость охватывает меня. Броситься вперед, заглушив голос рассудка, разнести вдребезги дверь,
«Мятежник, покушавшийся на жизнь лорда Адрелиана, попытался довести свое черное дело до конца, но был остановлен. К сожалению, спасти лорда-регента не удалось».
Бессилие. Отчаяние.
«Туллен скорбит. Ушел из жизни…»
Я ловлю ртом воздух, словно слишком долго пробыл под водой. Вокруг меня снова каменистое взгорье. Тусклое солнце смотрит сквозь плотную вуаль облаков и кажется, что предметы не отбрасывают тени.
Неужели все, что я видел – правда?
– Может быть, мне стоит рассказать…
– Кому? Лорду Адрелиану? Кому он поверит – тебе или тем, кого давно считает своими верными соратниками? Неужели ты думаешь, что твое красноречие его убедит? Твое слово против их слов… К тому же подумай, что ты им скажешь?
– Я скажу им, что ты…
Я пытаюсь что-то придумать, но в голове стоит туман, и мысль, едва возникнув, ускользает.
– Ты не назвал своего имени, – бормочу я, надеясь выиграть несколько мгновений. Трудно вот так сразу признать поражение.
Он как-то странно дергает головой, и гримаса снова кривит его губы.
– Что тебе это даст? – небрежно бросает он. Наши взгляды встречаются… Но через миг он отводит бесцветные глаза и разглядывает камень, который упирается в мое колено… а может быть, что-то еще.
– Мне ничего не приходит на ум, магистр Раэр…
– Ничего и не придет, Анволд. Я же сказал: твое слово против их слов… У нас слишком мало времени, чтобы тратить его на разговоры. Ты должен…
Наши взгляды снова встречаются. Когда он опускает глаза, я уже все знаю.
– И этого достаточно, магистр Раэр?
– Вполне достаточно. Но поспеши. Если ты сделаешь все верно, Адрелиан получит бессмертие, которого достоин.
– Но как я выберусь отсюда? Я ранен, все мои силы уходят на то, чтобы поддерживать…
– Об этом не беспокойся. Один из ваших отрядов находится неподалеку. Я сделаю
– Магистр… Раэр? – тихо переспросил Рагнос Гимер.
Хильдис Коот кивнул. На его лице не дрогнул ни один мускул, лишь сжались кулаки под широкими рукавами епископского облачения. Магистр Ай-Ванур тяжело дышал и тер виски, словно его мучила невыносимая головная боль.
– Ужасно… – пробормотал магистр Кфор, затравленно переводя взгляд с епископа на Анволда, который, как завороженный, смотрел в зерцало.
– Ужасно, – отозвался Коот. – А теперь спросите себя: где был разум вашего брата, когда он заключал сделку с врагами? Не с врагами Туллена, заметьте – с врагами, которые угрожают всему Лару!..
Его слова прервал звук падения тяжелого тела.
– Силы великие! – вскричал Ай-Ванур. – Да помогите же ему!
Однако сам он как будто врос в землю…
Магистр Анволд лежал на полу. Его пустой взгляд был устремлен в потолок. Казалось, перед его внутренним взором все еще разворачиваются образы воспоминаний, до сих пор скрытые даже от него самого.
Отец-дознаватель и экзекуторы подошли к магистру. Один из них пощупал пульс у лежавшего и удовлетворенно кивнул, словно и не расчитывал ничего почувствовать.
Экзекуторы подхватили мертвеца за ноги и подмышки, понесли прочь.
– Ваше светлейшество… – в голосе Ай-Ванура звучала боль. – Вы знали?
Рука епископа снова попыталась нащупать концы пояса. И не найдя, стиснула складку тяжелой ткани, серой, точно пасмурное небо.
– Клянусь Пресветлым Сеггером, магистр… Я догадывался. Но такого даже представить не мог.
Донг… Донг… Донг…
Большой колокол роняет звуки, как грозовая туча – первые капли дождя. Только капли не падают, а поднимаются в небо… И медленно уплывают, несомые усталым ветром.
Кроткая ночь глядит в окно покоев Хильдиса Коота – скромная послушница, не смеющая поднять с лица звездотканное покрывало.
«Вы не спите, ваше светлейшество? Вас что-то тревожит?»
Епископ отвернулся от окна, словно не желая встречаться с ней взглядом. Молитва не шла на ум. Да и много ли толку в одной молитве? Она укрепляет дух, проясняет разум, но за словом должно последовать дело.
Ибо Пресветлый Сеггер взрастил чад Своих, дабы стали они помощниками в делах Его и вершителями воли Его. И велика скорбь отца, чьи дети, лишь на него уповая, сами пребывают в праздности…
Вот только всякое ли деяние – благо? И, может быть, прав святой Рутилий, когда сказал: «Благими намерениями вымощен путь в место мучения»?