Цена короны
Шрифт:
Гость шагнул к столику, где по-прежнему лежала разрисованная баранья лопатка.
– Соултрад… – лунный лик качнулся, словно черные глазницы изучали рисунок. – Цветок Тьмы, что несет в себе плод проклятья… Самый прекрасный из городов Лаара, творение Ольфера Мирта.
– А черви?
Черный рыцарь снова засмеялся.
– Чтобы напитать землю, нужен перегной, моя королева. Что-то должно сгнить, истлеть… Таков закон мироздания. Но вот в чем вопрос: есть ли она, смерть?
Он наклонился вперед, и девушка на миг
– Те, кто боятся Тьмы, не смеют туда заглянуть, не могут знать, что там, за гранью. Они придумывают красивые сказки о рае для праведников и преисподней для грешников и помещают в один тех, кого считают своими друзьями, а в другой – тех, кто им неугоден. Для них… Да, для них смерть существует. Для них с ней все кончается. Потому что они верят в это. Сколько бы они не твердили тебе, что собираются отправиться в горний мир Разан, или присоединиться к друзьям на небесном пиру, или стать листком на Великом Древе – все равно они знают, что ничего этого не будет. Ни пира, ни дерева. Только мы, познавшие Тьму, поистине бессмертны. Мы знаем, что смерть – это продолжение нашего начала. И поэтому они станут перегноем, а мы… Каждому воздается по вере его – кажется, так говорил ваш пресветлый Сеггер? Что ж, он был прав.
– Так ты веруешь в пресветлого Сеггера? – ахнула девушка.
– Разве знать о чьем-то существовании – значит веровать? – возразил пришелец. – Вот ты никогда не видела Раэра, Полководца Великой тьмы, но знаешь, что существует и он, и его воинство.
Амилла покачала головой.
– Лорд Адрелиан разбил войско Тьмы, – проговорила она. – И убил Раэра. Я читала об этом. И когда Феликс Гаптор повел войска через горы, его встретил Иллиат Керсам, а не Раэр.
– Конечно, – рыцарь чуть заметно кивнул. – И бессмертным нужен отдых, чтобы восстановить силы. Мудрость – не в том, чтобы добиваться победы любой ценой. Мудрый знает, когда нужно ударить, а когда отступить и скопить силы. Мудрый понимает, как выбрать благоприятный момент… Но Адрелиан был достойным противником. Просто он не знал, с чем столкнулся.
Полководец Соултрада усмехнулся, как человек, не желающий что-то признавать.
– Он… скажем так, выиграл у меня тот поединок. Но он не убил меня. И тем более не победил. Ты же знаешь, моя королева, победить можно и не убивая.
– Но почему ты называешь меня своей королевой?
– Потому что ты рождена править. Во многих есть жажда власти, во многих есть несгибаемая воля, чтобы ее утолить. Но мало кто владеет оборотной стороной силы – слабостью. Той, что заставляет склониться перед собой любую силу. Это великая тайна, сравнимая лишь с тайной смерти, открытая лишь посвященным. Прочие… Пусть они думают, что нельзя черпать силу в слабости, а жизнь – в смерти.
Раэр повернулся, и ночь за его плечами на миг расправила крылья.
– Мы отступили, чтобы собрать силы – и
Он шагнул к окну. Миг – и Амилла перестала понимать, где шторы, ниспадающие с потолка подобно застывшему черному водопаду, а где складки его плаща. Первая из трех лун, украдкой выглянула из-за конька крыши, словно сонный крестьянин, разбуженный шумом на соседском участке. Ее тускло-желтый свет блеснул на лезвии бердыша… а может быть, никакого
– Так ли важно, что тебя защищает, если оно способно защитить? – голос Раэра наполнил комнату, словно дыхание темноты, неощутимое, но проникающее всюду… всюду, куда ей дозволено проникнуть. И тем более туда, где оно желанно.
Амилла вздрогнула. Один вдох – и он уже звучал у нее внутри, в сердце, в крови. Вот он, ответ, который она искала. Искала и почти отчаялась найти.
– Да… – выдохнула она.
– Иди ко мне, моя королева… – голос превратился в невесомый шелест.
И было еще одно слово – которое она не услышала, но запомнила.
Амилла открыла глаза, не понимая, случилось ли все это наяву или только приснилось. Но искать ответ времени не было.
Скорее. Скорее…
Она позвала Зарину и приказала ей собирать вещи.
Наутро Амилла послала служанку с письмом к епископу Хильдису Кооту. В письме она смиренно просила его светлейшество позволить ей покинуть Туллен и вернуться домой. Доводы, которые она приводила, вряд ли могли кого-то насторожить. Поскольку она не является наследницей кандийского престола, ее брак с Адрелианом не может представлять интереса для Туллена. Конечно, если она все еще может помочь следствию, которое ведет Инквизиция, ей придется остаться в столице. Но…
Как ни странно, но к Послеполуденной страже прошение, подписанное епископом Церкви Сеггера и примасом капитула Инквизиции Хильдисом Коотом, лежало на столике, прижатое ящичком с письменными принадлежностями. Приготовления к отъезду не заняли много времени. В пути Амиллу должны были сопровождать лишь двое стражников и служанка. От слуг, которые прибыли вместе с ней из Сольвунна, а также от конных носилок она отказалась.
Перед отъездом несостоявшаяся императрица Туллена щедро одарила служанок и евнухов. Распорядителю гарема Харадиру было поручено передать главному повару дворца большой футляр, обтянутый кожей радужного змея и инкрустированный семаахской бирюзой, довольно тяжелый и толстый, а императорскому библиотекарю Иринарху – свиток со «Сказаниями йордлингов», дар правительницы Тейи.
Почтенный Харадир был бы весьма удивлен, если бы вскрыл футляр. Потому что помимо свитков, для переноски коих этот предмет предназначался, в нем лежало несколько костяных пластинок, украшенных весьма изысканной росписью. Впрочем, к одному рисунку слово «изысканный» подходило плохо. Он изображал розу, раскрывающую черные каменные лепестки навстречу ночному небу, в котором сияла усмехалась круглая белесая луна – одна-единственная.
Но евнух-распорядитель недаром считался человеком честным и в футляр заглядывать не стал.