Цена мира
Шрифт:
— Ингвар! — повысил голос Этельберт, — Успокойся.
И лишь когда тот замолчал, безмолвно кинул взгляд на священника, давая ему знак говорить.
— Это все жертвы, которые каждый из нас приносит ради Аскании и Эормуна, — ответил тот, — Жертвы, приносить которые — моральный долг каждого, кто не служит Зверю.
— Как благородно, — фыркнул Ингвар, — Особенно когда жертву приносит кто-то другой.
Отец Бернар посмотрел на него почти что с жалостью.
— Вы действительно так думаете обо мне?.. Вы ошибаетесь, кесер. Когда я начинал это дело, я знал, чем рискую. Я знал, что цена для моей души за общение
В его руке появился кинжал, и Ингвар вскочил между священником и королем…
…но отец Бернар приставил клинок к собственному горлу.
— Я готов отдать жизнь ради вас, Ваше Величество, — сказал он, твердо глядя в глаза Этельберту, — Ради потомков Эормуна. Ради Аскании. Ради спасения мира. Просто прикажите, и я сам заплачу последнюю цену.
— Я запрещаю, — ответил Этельберт, — Вашу судьбу определит суд, отец Бернар. Стража!
Повинуясь его приказу, Бернар опустил клинок, и к моменту, когда в кабинет вбежали двое гвардейцев в синих табардах, казался вполне мирно беседующим.
— Проводите отца Бернара в восточную башню, — распорядился король, — Там он проведет время в уединенных размышлениях, пока я не приму решение в отношении его судьбы.
Предстоятель эормингской Церкви склонил голову, безмолвно соглашаясь с приказом своего короля. И сам, не дожидаясь стражников, направился к выходу.
— Ингвар, ты ведь захватил полукровку живым? — уточнил Этельберт, — Доставь его в дворцовую темницу. Я допрошу его, хоть и сомневаюсь, что ты мог что-то упустить.
Он отвернулся, не желая смотреть на брата.
На брата, доставившего ему столько проблем.
Королевский суд традиционно проводился на закате, когда последние лучи Солнца окрашивали главную городскую площадь в кроваво-красные тона. Красным же было и церемониальное одеяние короля. Широкий плащ развевался за спиной, как крылья, струящийся длинный камзол ниспадал потоками жертвенной крови, а начищенный до зеркального блеска двуручный клинок казался пылающим алым огнем. В старину суд всегда завершался исполнением приговора лично королем, но сейчас от этой практики отказались.
Ныне король символизировал власть закона, а не карающий меч.
Внизу, на площади, собиралась толпа. По традиции, ближе к помосту собиралось простонародье, знать же довольствовалась местами по краям. Для Ингвара с Линеттой, впрочем, как и для Ханны с Эдитой, было выделено особое место по правую руку от короля.
Как для тех, кто более других пострадал в этом деле.
По левую руку, под охраной вооруженных мечами королевских гвардейцев, располагались отец Бернар и хеленд Бранд. Священник держался спокойно, невозмутимо и как-то смиренно; сейчас, одетый в простые одежды, он как никогда напоминал обычного скромного монаха. Рубашка рыцаря до сих пор хранила следы крови, пролитой им во время ночного боя; на лице появилось несколько свежих ссадин, но упрямый взгляд ясно давал понять.
Он остался полностью убежден в своей правоте.
Когда Ингвар с Линеттой поднялись на помост, прежняя и будущая королевы уже находились там. Эдита ограничилась величавым кивком, а вот Ханна сделала книксен:
— Сестра, вы ведь позволите называть вас так?.. Я очень беспокоилась о вас. Рада видеть вас в
— Это мне следовало беспокоиться о вас, — откликнулась Линетта, — Лекарь сказал, что вы очень тяжело пережили случившееся. Как ваше здоровье?
— Благодарю, мне уже лучше, — Ханна перевела взгляд на Ингвара, на удивление смело посмотрев ему в глаза, — Благодаря вам, кесер. Мне ведь так и не удалось поблагодарить вас за спасение.
— Пустое, — ответил мужчина, — Я ведь спасал в первую очередь Линетту. Так что возможно, это её вам следует поблагодарить.
И приобнял супругу, предпочитая сразу четко обозначить расклад. Ханна чуть улыбнулась и сменила тему:
— Значит, это тот человек повинен в наших страданиях?
Она не показывала пальцем, — это было бы неподобающе, — но взгляд ее был устремлен на подсудимых.
— Да, — подтвердила Линетта, — А второй — убийца, подосланный к нам по его заданию.
— Тихо! — прошипела вдовствующая королева, прерывая их разговор.
Церемония начиналась. Скоро правосудие должно было свершиться.
Этельберт воздел меч над головой и плавно опустил, опираясь на него, как на посох. Он не опускался на трон раньше времени: во время вынесения приговора король должен был возвышаться над всеми. Однако и произносить всю свою речь сам он тоже не собирался.
Повинуясь его жесту, вперед выступил Вин’Эддиф.
— В течение последних трех лун, — начал зачитывать со свитка Голос Короля, — Были совершены чудовищные преступления перед законами людскими и Небесными. Обвиняемый в этих преступлениях предстанет сегодня пред судом потомка Эормуна, чтобы принять заслуженное наказание. Овладев запретными тайнами черного колдовства Зверя и принеся человеческие жертвы, обвиняемый призвал две проклятые тени, придав одной облик эдлинга Бей’Вулфреда, а другой эдлинга Ар’Бардальфа. По его приказу проклятые тени убили множество людей, включая эдлинга Бей’Вулфреда и леди Ар’Челсею, а также совершили покушения на принцессу Вин’Линетту, принцессу Бей’Ханну и лично Его Величество короля Бей’Этельберта. Данные преступления не могут быть прощены и должны быть наказаны гневом Небес.
Закончив речь, Эддиф скатал свиток, повернулся к королю и низко поклонился.
И вот тогда Этельберт подал голос:
— Верный долгу перед Эормуном и страной, я обязан покарать виновника. Вы признаете свою вину…
И легкую заминку допустил он, прежде чем закончить:
— …хеленд Ар’Бранд?
Хоть и шатало его слегка, но рыцарь сделал твердый шаг вперед.
— Я признаю свою вину, — с достоинством ответил он, — Я призвал демонов и пытался убить Его Величество. Я сделал это по собственной воле, чтобы показать вам всем. Асканийцы и данаанцы — не друзья. И никогда ими не станут.
На секунды воцарилось ошеломленное молчание. И Ингвар почувствовал, как рядом с ним Линетта просто подкинулась от возмущения.
— Это ложь! — воскликнула она, — Он не действовал в одиночку! За ним стоял отец Бернар!
Однако голос её потонул в криках толпы:
— Убийца! Предатель!
— Колдун!
— Семибожник!
— Отродье Зверя!
— Данаанский выродок!
— Полукровка!
— Чужак!
Каждое слово, исполненное ненависти, казалось, вонзалось в тело Бранда подобно стреле, но несмотря на это, он стоял молча и смотрел прямо. Он не пытался более оправдаться.