Цена на материнство

Грант Эмилия

Я не дала ему договорить. Рука взметнулась, и всю силу, всю боль, копившуюся внутри, я вложила в эту пощечину. Хлестнула его так сильно, что у самой заболела ладонь, а его скула вспыхнула багрянцем. Но Игорь даже не пытался защищаться или отворачиваться. Он стоял, опустив глаза, всем своим видом показывая, что заслужил.

– Как ты мог?! – выдохнула я, и все вокруг расплылось от слез. – Как ты мог?!.. Ты, грязный, мерзкий…

– Ты права, – прошептал он. – Во всем права. Я хотел, чтобы ты верила во все это.

Чтобы ты сознательно согласилась продать

себя… Я знаю, ты никогда мне этого не простишь… Я бы не простил.

– Это все?! – я едва различала контуры его лица в соленом тумане.

– Нет. Все пошло не так… Когда ты поцеловала меня, я… Я боялся, я знал, что все это из-за контракта, и я знаю, ты не сможешь полюбить меня, но… Алина, я люблю тебя! – он выкрикнул это с такой болью, что у меня сердце сжалось. Что-то подсказывало, что на сей раз он не лжет. – Я люблю тебя, люблю нашего ребенка.

Я не заслужил твоего прощения, но… Послушай, для меня нет ничего дороже вас.

Хотя бы ради него… Дай ему шанс на полную семью, на большой дом… Я клянусь, я все сделаю, чтобы вы с ним были счастливы! Если ты сейчас уйдешь, я пойму, но позволь мне хотя бы помогать вам. Позволь навещать вас… Его… И тебя… Алина, я так люблю тебя… Пожалуйста… Выходи за меня… По-настоящему…

Его голос прерывался. Кажется, Игорь плакал, но я и сама ничего не могла разглядеть от слез. В руку упало что-то холодное, и сжав пальцы, я поняла, что это кольцо.

– Дурак, – я моргнула, и щеки обожгло солеными дорожками. – Какой же ты дурак!

– Это нет? – спросил он севшим голосом.

– Это да, остолоп ты этакий! – я сжала кулаки и обрушилась на его плечи. – Бармалей!

– Да? – он ошарашенно стоял под градом моих ударов. – Правда – да?!

– Да, да, да! – кричала я, захлебываясь рыданиями. Гормоны сделали меня слишком эмоциональной. – И никогда, слышишь, никогда больше не смей так поступать с женщиной, которая тебя любит!!!

– Любит? Ты меня любишь?! – он перехватил мои запястья.

– Люблю, ясно?! Потому что я глупая, безнадежная дура, никто бы на моем месте…

Но договорить мне Игорь не дал. Стиснул в объятиях и поцеловал так крепко, что от счастья у меня закружилась голова.

Эпилог

Спустя полгода

Игорь 

– Откроешь?

Никогда не думал, что такой короткий вопрос поставит меня в тупик. Я стоял, смотрел на маленький экран видеодомофона и не решался нажать единственную кнопку. А все потому, что на мониторе высветилось изображение моего будущего тестя. Нервно сглотнув, я все же сделал выбор в пользу вежливости.

Мы не разговаривали тет-а-тет с того момента, как его освободили. Собственно, произошло это всего неделю назад, потому что без отца Алина отказывалась идти к алтарю. Да, частные детективы собрали материалы, доказывающие невиновность Лебедева уже давно. Но вот сам процесс занял кучу времени. Тяжбы, отсрочки…

Моим

адвокатам пришлось через себя перепрыгнуть, чтобы все устроить.

Я был на судебном заседании вместе с любимой. Умолял ее не ездить в родной город, не встревать в скандальное дело. Вся местная пресса голодными гиенами кружила у здания суда. Партнер Лебедева, эта проворовавшаяся сволочь Катаев, который своего лучшего друга без малейших колебаний сдал в прокуратуру, а его жену и дочь оставил без копейки, еще посмел устроить публичный цирк с истериками, обвинениями и грязными проклятиями.

Я ничего не сделал только потому, что знал: Катаева посадят надолго, а моя Алина не выдержит, если я устрою драку в суде. Снегурочка держалась молодцом. Гордо расправила плечи, подняла подбородок и уверенно смотрела на всех, кто пытался вывести ее из себя. За близких людей эта хрупкая с виду девушка, но истинная тигрица в душе, порвала бы кого угодно. И я не знал, каким богам молиться, чтобы благодарить их за то, что она меня любит.

В тот день я предпочел не мешаться. Ее семья воссоединялась спустя столько времени, и я был там явно лишним. Не знал, как Павел Ефимович отнесется к тому, что в его отсутствие Алина собралась связать свою жизнь с каким-то там хулиганом. И я особо не афишировал, что сам оплатил и детективов, и адвокатов. Не хотел, чтобы Лебедев считал, будто я хочу выкупить у него дочь.

А вот теперь он пришел ко мне сам. Поздно вечером, накануне свадьбы. Именно тогда, когда мы с Алиной из-за глупых примет и традиций решили переночевать раздельно. Его визит настораживал. Ведь если он собирался сказать мне что-то хорошее, то зачем тогда было приходить под покровом темноты, тайком от Алины?

Что он мог сообщить мне? Попросить, чтобы я держался от его дочурки подальше?

Теперь фокус со взяткой не пройдет, как не прошел и много лет назад, когда у Лебедева еще были деньги. Будет давить на жалость? Заведет старую шарманку о том, что я ее недостоин?..

Я не испытывал никакой радости от встречи с этим человеком. И, открывая дверь, ждал чего угодно: упреков, обвинений, шантажа… Я был готов ко всему, кроме отказа от невесты. И чем быстрее мой без пяти минут тесть это поймет, тем лучше.

– Здравствуй, Игорь, – сухо сказал он, переступив через порог и стряхивая с воротника хлопья снега.

Он сильно постарел. Осунулся, лицо по цвету напоминало папиросную бумагу, под глазами залегли черные мешки, а взгляд стал старчески тусклым. И все же он не был сломлен. Несмотря ни на что.

– Чем обязан, Павел Ефимович? – я прислонился к стене, сунув руки в карманы спортивных штанов.

– Есть время поговорить? Я ненадолго.

– Я бы мог и по телефону…

– Знаю, ты не слишком рад меня видеть, но… Это личный разговор.

– Не вопрос, проходите, – я кивнул в сторону кухни. Дождался, пока он разденется и провел к столу.

– Чай, кофе? – я включил гостеприимного хозяина.

– Нет-нет, – он, кажется, нервничал. – Слушай, Игорь, я… Я никогда не умел извиняться.