Цена недоверия (Два шага в Бездну)
Шрифт:
– Ублюдок!
– Повторяешься. Значит так: либо ты говоришь сама, либо я сам выясняю все подробности.
– Это каким, интересно, образом?
– настораживаюсь.
Дарсан выпрямился, заложив пальцы за ремень.
– Истаб, не отличается таким упрямством, какое свойственно тебе.
– Не посмеешь. Лекари неприкосновенны!
– Да ладно?
– и снова этот так раздражающий меня жест в виде изогнутой брови словно призывающий: "Ну-ка, поспорь со мной!"
–
– Как же я тебя ненавижу...
Соль-терро пожал плечами:
– Ненависть лучше безразличия, так что я рад и этому. Ну, так что, будешь говорить, или мне отправляться за Истабом?
– Скажу, - обреченно соглашаюсь.
– Только дай мне хоть одеться для начала.
– Что бы ты успела придумать новую ложь? Ну, уж нет, - заявил он.
– Говори. Сейчас же.
Я метнула в него гневный взгляд:
– Давно тренируешь столь приказной тон?
– Ежеутренне, - невозмутимо ответил, выстукивая на пряжке ремня какой-то ритм. Не терпится? Ну, получай!
– Скоро в Лазурный прибудут представители каждого достойного Дома соль-фламме. Мы с матерью решим, кто из них достоин стать моим консортом и отцом моего ребенка.
Я ожидала чего угодно, от истерики, до попытки удушения. Но не спокойного смеха и иронично задранной брови, Бездна его забери!
– Что смешного, Дарсан?
– Этого не будет, моя леди. Я официально уведомляю тебя, что каждый, посмевший хоть пальцем дотронуться до твоей кожи, будет убит немедля.
– Не имеешь права!
– Я - может и нет, а вот Андарран имеет. У каждого дракона есть право на защиту членов своей семьи. Никто это право отобрать не может.
– Да только я - не драконица!
– Ты моя женщина, более того, ты - моя Vienn natoel'е. Так что я могу защищать от любой опасности, которую сочту проблемной.
– Тронешь кого-нибудь из соль-фламме - вылетишь из Лазурного быстрее, чем твой проклятый дракон успеет почесаться!
– Посмотрим. В конце концов, у Андаррана весьма дурная репутация, как думаешь, кто посмеет нас тронуть? Так что передай своей матери, что внука она получит только через мой труп или через мое непосредственное участие.
– Но шанс, что у нас родится нормальный ребенок минимален!
– взвыла я от очевидности намека.
– Если ей нужна наследница, пусть сама ее себе рожает. Съерра твоей матери править еще немало сотен лет, ради Эмифи, какая наследница? Что с ней делать? Еще слишком рано. А если императрице хочется внуков, на здоровье, у нее трое сыновей имеются.
– Ты невыносим, с тобой бесполезно спорить!
– раздраженно стукнула кулаком по подушке.
– Я возьму второго консорта чего бы мне этого не стоило.
– Зачем тебе второй консорт? Меня тебе мало? Если так, просто навещай мою спальню чаще, чем раз в двенадцать восходов. Или возьми меня в свою.
– Вот еще! Утром я сказала тебе ответ на такое же предложение, могу повторить снова, благо он вряд ли измениться хоть когда-нибудь. Дарсан не мешай. Дай мне спокойно полюбить, дай хоть немного радости увидеть в своей жизни.
– Прости, Съерра, - он устало потер лицо, мигом теряя весь свой вызывающий вид.
– Я обещал тебе тогда и не изменил решения. Ни единого мужчины кроме меня в твоей жизни не будет.
– Мерзавец.
– Прости.
– Убирайся.
– Хорошо, моя леди.
– И еще. Ты сегодня посмел прикоснуться ко мне без моего дозволения. Ты знаешь, что это значит.
Он собиравшийся уже шагнуть за двери обернулся.
– Это несправедливо. Я помог тебе, а ты на десять восходов лишаешь меня своего общества.
У меня слезы подкатили к горлу:
– Вовремя ты вспомнил о справедливости. Наверное благодаря ей я не могу любить, рожать, и обязана минимум раз в двенадцать восходов терпеть твои притязания? Странная справедливость.
Он врезал кулаком по косяку, оставив на дереве приличную вмятину со следами крови, и вышел, мягко закрыв за собой двери.
– Ненавижу, - сквозь слезу шепчу вслед.
Вечером ко мне зашла мать.
Конечно, ей уже донесли о результате работы целителей, и конечно, в самых мрачных тонах, не смотря на то, что она и сама горазда сгущать краски, даже самый ярко-лазурный превращая в несусветную гадость вроде смеси бордо и болотного зеленого, с отчетливой примесью гнойно-коричневого, и переубедить ее практически невозможно.
Возможно от этого, однако не факт, но она выглядела уставшей и измотанной до невозможности. Фамильная жемчужная кожа посерела, под глазами залегли тени, их родные сестры залегли в уголках губ. Ее нечасто можно увидеть в таком состоянии - безупречная королева, никому она не позволит считать, будто не всевластна. Кроме меня, разумеется.
– Как ты?
– Были первые ее слова, заданные сухим, царапающим слух голо сом.
– Нормально.
– А что еще можно ответить? Я не имею права жаловаться или врать.
– Истаб рассказал мне все.
– Да, знаю.
– Съерра, милая... Я не знаю что делать!
– Мама расстроенным вихрем пронеслась по отчищенной, от учиненного Дарсаном погрома, комнате.
– Не знаю!
Я со вздохом отложила недочитанную книгу и села в кресле прямо.