Цена предательства
Шрифт:
– За что?
– За грубое выражение.
– Подумаешь!.. Я слышала и покрепче.
– Это меня не извиняет, и я прошу меня простить.
– Я принимаю твои извинения.
Резник почувствовал, что краснеет.
– Ладно, - быстро заговорил он, чтобы скрыть свое смущение, - давай приступим к делу. Вначале снимем автомат с предохранителя.
– Он передал ей оружие.
– Теперь можно открывать огонь. Попробуй попасть вон в то желтое дерево.
– Резник показал на ствол в тридцати ярдах от них.
София выставила приклад, приложила
– Следующая мишень?
– осведомилась она.
– Очень хорошо, - похвалил ее Максим.
– Да, ты не шутила, когда сказала, что стрелять умеешь. Если у тебя так же хорошо получается с угоном автомобилей, можно считать, что мы в дамках.
– Не волнуйся, с автомобилями еще проще, - заверила его София.
– Теперь можно перекусить?
Тем временем оставшиеся у машин солдаты обсуждали предстоящую операцию.
– Что скажешь?
– спросил у брата Даниэль.
– Какие прогнозы?
– Откуда мне, черт побери, знать?
– огрызнулся Джерри.
– Но, по правде говоря, мой юный братец, внутренний голос мне подсказывает, что добра нам нечего ждать. Крепко мы влипли.
– Что будем делать?
– А что, черт побери, мы можем делать?
Нас никто не обманывал, и мы влезли в это мероприятие добровольно. Если помнишь, податься нам, по сути, некуда. Либо идем с Вэлином, либо нас прикончат на месте. Сдается мне, что в нашей команде найдется не один охотник до нашей шкуры, пропахшей республиканскими убеждениями.
– Проклятые британцы!
– Ты удивительно точно охарактеризовал обстановку.
Мессельер и Пакард ковыряли ложками в банке свиной тушенки с бобами, усевшись на заднем бампере грузовика.
– Ну что, не жалеешь, что ввязался в эту историю?
– поинтересовался француз.
– Не променял бы это приключение ни на что на свете.
– Странный ты парень, Пакард. Жаль, что я не могу познакомиться с твоим отцом.
– Мне говорили, что он тоже был человеком со странностями.
– Значит, наша задача - заградительный огонь у казармы. Это хорошо, сказал Мессельер.
– Получается, что мы сможем поддержать друг друга. Мне хотелось бы выйти из этой истории живым.
– Я бы тоже не возражал, - согласился Пакард.
Однако он снова солгал. Он не хотел жить.
Именно поэтому и подписал контракт с Вэлином. По той же причине он вступил в австралийскую армию, а позднее добился мобилизации с помощью медицинской справки о психологической непригодности, когда понял, что за все время службы ему ни разу так и не доведется побывать в настоящем бою. Ленни Пакард хотел умереть, потому что он считал, что родился убийцей, и был твердо убежден, что таким, как он, не место в этой жизни.
Его первой жертвой стал шофер-дальнобойщик, перегонявший машины через
А"е сын с малых лет стрелял по мишеням из винтовки, которая ему досталась от отца, нелегально приобретая патроны, чтобы не прознала мать, у друга, покупавшего их, в свою очередь, у другого друга, и со временем он стал метким стрелком. Он уничтожал всех зверей, больших и малых, которые попадались ему на глаза, а потом решил поохотиться на более крупную дичь. Однажды утром он выехал из дома на семейном грузовичке, спрятал машину за кустами и занял позицию на холме, возвышавшемся у шоссе.
По згой дороге ездили редко, и Ленни пришлось ждать под палящим солнцем несколько часов, прежде чем появился нужный объект.
Но он набрался терпения и не сходил с места в уверенности, что дождется своего.
Вначале вдали показалось облако пыли, а потом, по мере приближения, можно было рассмотреть и огромную машину. Ленни радостно осклабился и навел винтовку, снабженную оптическим прицелом, на грязное ветровое стекло, за которым виднелись голова и плечи водителя. Пакард выдохнул и мягко нажал на спусковой крючок. Ощутил плечом отдачу и вначале подумал, что промахнулся. Но в это же мгновение увидел, как грузовик завилял из стороны в сторону, съехал на обочину, несколько раз перевернулся и вспыхнул ярким пламенем.
Ленни вставил винтовку в чехол и вернулся к своей машине. Ему было совсем не интересно, как сейчас выглядит дальнобойщик. Водитель погиб. Первый на его счету.
Мессельер назвал его странным парнем, и Ленни ответил, что его отец тоже был со странностями. Он сказал правду, хотя и сам не знал, что Пакард-старший частенько выходил на Охоту с ружьем, а потом закапывал в полях людей, которых пристрелил. Если бы Ленни это стало известно, он бы не очень удивился.
Вернее, совсем бы не удивился. Да и полиция не увидела никакой связи между тем фактом, что ей больше не довелось расследовать дела о таинственном исчезновении туристов и прочих пришлых людей, и тем, что Джо Пакард ушел воевать во Вьетнам, а вернулся уже в сосновом гробу. Полиция лишь тихо радовалась, что работы стало меньше. Естественно, никто не стал подозревать и Ленни, когда спустя четырнадцать лет вновь стали исчезать случайные в тех местах люди.
Но Ленни ненавидел себя за то, что ничего не мог с собой поделать. Он убил шесть человек за следующие пять лет. Впрочем, хотя он себя презирал и ненавидел, однако ничего не предпринимал, чтобы исправить ситуацию. У него не хватало храбрости, чтобы либо сдаться властям, либо покончить с собой. Он знал, что не перестанет убивать невинных людей, пока сам не погибнет. Сейчас, сидя рядом с Мессельером, Пакард втайне молился, чтобы на этот раз ему была уготована смерть.
На противоположной стороне опушки Спенсер и Кармен в очередной раз повторяли всю процедуру, которая обеспечивала бесперебойную работу "гэтлинга".