Цена притворства

Черная Снежана Викторовна

Одёрнув руку, я встала с лавки, намереваясь уйти. Но он удержал, перехватив мою ладонь.

— Сделай так ещё раз… пожалуйста.

И снова этот его взгляд. Теперь уже я избегала встретиться с ним вновь. Казалось, он проникал внутрь меня, сводя с ума. Настоящий дурман. От него кружилась голова, разлетались мысли, а внизу живота становилось невыносимо пусто. Да что со мной такое, чёрт возьми! По телу разбежались мелкие мурашки, стоило ему только ко мне прикоснуться.

— Твой друг прав. Тебе сейчас следовало бы крепко пожалеть о содеянном и распрощаться со мной, пока сам не пострадал, — прошептала я еле слышно и по-прежнему

избегая смотреть ему в глаза.

А в душе я сорвалась на крик, умоляя его, чтобы не бросал меня сейчас, когда я точно поняла, что без него уже не смогу…

— Я взрослый мужчина, Ася, — ответил он глухо, — и решений своих не меняю, а так как всегда думаю, прежде чем делаю, поэтому и никогда не сожалею о содеянном.

* * *

— Зачем тебе всё это? — спросила она, не оборачиваясь.

Да если б он мог сказать! Хотел он её — вот такую противоречивую: колючую и нежную, открытую перед ним нараспашку и смешную.

С тех пор как он привёз её сюда, он изучал себя как бы со стороны, пытаясь понять происходящее с ним, с ней, с ними. Проанализировать их отношения и его отношение к ней. И каждый раз выходило, что отношений нет. Но и выкинуть всё из головы, просто отодвинуть — не мог, как ни пытался. Она по-прежнему заводила его и удивляла, дарила ощущение жизни и остроту восприятия, но в том-то и дело, что её очарование даже в «колючках» становилось всё более глубоким и пронизывающим, одуряющим, привязывающим его — больше, больше и больше.

Он сам не понял, как притянул её к себе, сомкнув руки на её талии, такой тонкой, что он боялся её переломить. Поэтому лишь прислонился лбом к её животу и вдохнул одуряющий и травящий душу запах. Её запах. Он окутал всё его личное пространство, создавая вокруг вакуум, наполненный им одним.

Ася, почувствовав «неладное», медленно отстранилась и склонив голову, нервно облизнула губы… Для неё всё это было впервые, она не знала, как вести себя. Но этот её красноречивый жест окончательно снёс в его голове все барьеры, все стены, весь контроль сознания над ситуацией. Больше не было ничего — только она, в наспех застёгнутой рубахе и с сухими листочками, застрявшими в волосах.

Он не хотел её пугать, держался из последних сил. Зная, что испугавшись, она возненавидит его. Он сам себя ненавидел! Понимая, что он сейчас ничем не лучше её урода-жениха.

И всё равно — больше сдерживаться он не мог. Последнее, что запомнилось, перед тем, как она упала ему на колени — это её огромные глаза цвета яркого неба. А дальше он уже сжал её в объятиях, впившись в её сочные губы безумным

Это был не поцелуй, а тайфун, обрушившийся на её губы. Жадный, неистовый и всепоглощающий. Испугавшись, она машинально упёрлась ладошками в его грудь, отталкивая, пытаясь уклониться, отодвинуться. Но куда там тоненькой девочке против крепкого мужчины!

Вскрикнув, она забилась в его руках с новой силой, и этот её жалобный вскрик, приглушённый жёстким поцелуем, отрезвил Снайпера. Оторвавшись от девушки, он заскрежетал зубами и зарычал, еле сдерживаясь, чтобы не сорваться вновь — и этим напугал её ещё больше.

— Иди спать! — сказал хрипло и дёрнул напрягшейся шеей.

Но она обездвиженной куклой продолжала сидеть на его коленях, лицом к лицу.

— Ну же!

— Я не хочу спать, — пролепетала Ася дрожащими губами.

Как сложно, боже мой, как сложно разбираться в себе! При всей её решительности и

своенравии, в этом плане она была абсолютна наивна и невинна. Более того — ещё совсем недавно собиралась подольше такой и оставаться: пережив унижение грубостью Бестужева, она ни за что не желала вновь через это пройти.

Ей хотелось неторопливых движений, ласки, нежных поцелуев. Хотелось раствориться в них, чтобы её первый раз был особенным. Чтобы, вспоминая его, не содрогаться от беспомощного отвращения. Так почему же и он с ней так груб?! Неужели не понимает, что с ней так нельзя?!

— Поцелуй меня ещё раз. Только… будь нежным. Пожалуйста.

Снайпер перевёл взгляд на её губы. Хватка стала слабее, а взгляд глубже.

«Ты играешь с огнём, девочка» — молча говорил он, как будто действительно не понимал, что ей нужно.

Он ведь держался из последних сил — зная, что в любом случае сделает ей больно. А ещё был страх. Страх всё же сорваться и причинить ей ещё бoльшую боль, чем ту, что должна быть в её случае естественной. Ведь она такая хрупкая! Слишком хрупкая, слишком худенькая и тоненькая для его напора. Но ещё больше он боялся, что после всего она горько пожалеет о том, что отдала свою невинность именно ему. Боялся увидеть в её глазах немой укор или, ещё хуже, ненависть. Этого бы он уже не вынес.

Придвинувшись ещё ближе, она распахнула рубаху и, расправив плечи, дала той свободно соскользнуть вниз, чувствуя, как окаменели руки на её талии, как напряглось тело. И она замерла, закрывая глаза, растворяясь в этом мгновении — мгновении её власти над этим сильным мужчиной, чья реакция придала ей уверенности. Она льнула к нему. Её руки, лёгкие и невесомые, порывисто обвили его шею, тонкие пальцы коснулись волос.

— Ася, я не железный, остановись!

— Почему?

Его пальцы разжались. Дрожащей рукой он отвёл светлую прядь от узкого девичьего лица, осторожно приподнял за подбородок, заглянув в глаза, будто силился что-то прочитать на дне её зрачков.

— Потому что это должно достаться тому, кого выберешь ты сама!

— Я выбираю тебя, — шепнула ему в губы едва слышно и прикоснулась к ним. Легонько. Готовая в любой момент вспорхнуть, испугавшись повторения дикого тайфуна. Она понятия не имела, правильно ли это делает, но, ощущая его участившееся дыхание, её губы дрогнули, раскрываясь.

Его руки дрожали, когда он вновь нерешительно сомкнул их на Асиной талии, прижимая её к себе. Хотелось застыть так навечно, выпивая её прерывистое дыхание, дыша ею, лаская трогательную шею, плечи. Сжимая её бёдра и наслаждаясь изгибами хрупкого девичьего тела. Этой изящной талией, маленькой грудью, словно созданной для его ладони, и её губами, мягкими, нежными и доверчивыми.

Прохладная простынь коснулась её спины. Мгновение — глаза в глаза — и мир померк, растворившись на границе осознанности. Призрачное мерцание свечей пробивалось через приоткрытую дверь, играя бликами на её молочной коже. Не удержавшись, он провёл губами по животу вверх, прикасаясь к острым вершинкам груди, и Ася выгнулась ему навстречу, чувствуя, как растёт в ней желание. Оно поднимается откуда-то из глубин и растекается по телу, сосредоточившись в низу живота. Там всё ныло и изнемогало от томления. В какой-то момент она поняла, что с неё слетели штаны, а за ними и трусики, оставляя её перед ним полностью беззащитной и открытой. Попыталась прикрыться руками, но он остановил, отводя их в стороны.