Цена притворства
Шрифт:
— Ты прекрасна, — прошептал он, оглаживая её и не в силах оторвать от неё глаз — и она млела от его ласк, от звука его голоса. Знакомые мурашки бежали по телу, вызвав томление и негу. Он не хотел брать её по-быстрому. Зная, что для неё это всё впервые, он медленно ласкал её тело, и она была ему за это благодарна. Хотела бы ответить взаимностью, но не знала — как.
Аккуратно сжав её запястья, он медленно завёл ей руки за голову, удерживая их своей одной.
— Я сделаю тебе больно, но только один раз и больше никогда, — прошептал он.
Её тело подрагивало,
Вместо ответа она лишь развела бёдра ещё шире, обхватывая его ногами и облегчая задачу. А сердце било тревогу, предупреждая, что падает последний рубеж обороны, сдаётся без боя и сопротивления. Губы сами приоткрылись для поцелуя, а тело доверчиво прильнуло к нему. Одному. Единственному. Тому, с которым не страшно.
Чувствуя, как в её лоно упирается его естество, Ася закусила губу и сжалась. В голове билась одна-единственная мысль — сейчас! Это произойдёт сейчас!
— Расслабься. Доверься мне, — шептал он ей в губы. — Моя девочка.
Что-то было в его словах, тоне, что-то заставляющее прислушаться и поверить. И она расслабляется, отдаваясь во власть мужчины, чтобы в следующий момент вскрикнуть от боли. Боль, острая и резкая, пронзила её, отчего она сжала коленки и забилась под ним, пытаясь освободиться.
Её всхлип утонул в его поцелуе и он выпил его до дна. Не было ничего слаще и прекраснее этого первого всхлипа, когда девушка превращается в женщину.Это самый ценный подарок для любого мужчины — и он отдан ему! Снайпер ещё никогда не чувствовал себя настолько значимым, богатым и счастливым. Как будто много лет он жил впроголодь, притупляя чувство голода, но не утоляя его, а сейчас перед ним стол с сытными, изысканными блюдами. И всё это его! Это прекрасное, податливое тело, обладать которым было бы мечтой любого мужчины, эти невероятно красивые волосы, что ковром разметались под ним, эти глаза, руки, запах — всё это — его! Он первый и единственный её мужчина!
Опираясь на локти, он держал её ладошки, и этот символический жест сплетённых воедино пальцев был последним барьером между ними, который пал. Ощущение было такое, будто они соединились не только физически, но и на более высоком, духовном уровне. Даже боль отошла на второй план, а может, она просто перестала обращать на неё внимание.
И он качнулся, входя в неё до конца. И снова, всё сильнее и смелее. Не передать словами ту гамму ощущений, что он при этом испытывал. Новых и настолько острых, что он чуть не задохнулся от их переизбытка. Они разливалось по телу сотней волн наслаждения и её хриплым стоном, который он снова выпил до дна. Больше сдерживать себя он не мог, он брал её по-настоящему, по-взрослому. Страстно и неистово, как много лет назад брал свою первую любовь. По её лицу всё ещё катились девичьи слезинки, которые Снайпер тут же снимал поцелуями. Сладко, необычно, возвращаясь в молодость — безбрежную и мятежную. Ася плакала не от боли,
— Жалеешь?
Сидя рядом с ней на полу, Снайпер уже несколько минут смотрел на её задумчивый профиль. Ася лежала в огромной деревянной бадье, до краёв наполненной горячей водой. В скудном освещении её мокрые волосы казались тёмными, они шлейфом стелились по деревянному полу. От печи исходило приятное тепло, и казалось, будто ничто в мире не способно нарушить гармонию их маленького мира для двоих. Здесь, вдалеке от шума и суеты, они были предоставлены самим себе, и Снайпер был рад этому. Всё, что ему было нужно, у него сейчас было здесь.
Но девушка оставалась непривычно молчаливой и задумчивой, и это не предвещало ничего хорошего. Обычно она болтала без умолку, и, положа руку на сердце, ему это нравилось. Всё это время он пытался убедить себя в том, что её болтовня и бесконечные вопросы его лишь раздражают, но стоило ей замолчать, как Даня физически ощутил потребность в звуках её голоса. Ему было без разницы, что именно она говорила — он готов был слушать любые её глупости или даже новые обвинения, только пусть не молчит!
Повернув голову, Ася встретилась взглядом с напряжёнными стальными глазами. Он наблюдал за ней, силясь прочесть на её лице малейший намёк на эмоцию. Хоть какую-нибудь! Это заставило её улыбнуться. Сейчас она могла позволить себе немного пообижаться на него за выстрел в грудь, хотя больше сожаления чувствовала, чем обиды.
В её глазах вовсю отплясывали бесенята, когда она, вскинув взгляд к потолку, начала изображать мыслительный процесс.
— Дай-ка подумать, — и, пару секунд пожевав губами, она вынесла вердикт:
— Очень сложный вопрос. Боюсь, так просто мне не разобраться.
Бросив быстрый взгляд на его застывшее лицо, он зачерпнула полную пригоршню воды и плеснула в него.
— Я никогда не сожалею о содеянном! — произнесла она низким голосом, копируя интонации Снайпера и его собственные слова, — потому что думаю, перед тем как что-то сделать.
Вытерев лицо, Снайпер усмехнулся.
— Ты плакала. Было очень больно?
— Нет, — беспечно отозвалась девушка, — словить резиновую пулю в разы больнее. Знаешь, с тех пор как ты начал обучать меня обращаться с оружием, я тоже много раз мечтала тебя застрелить. Представляю, как, должно быть, я всё это время злила тебя.
— Ты меня не злила, — отозвался он, аккуратно проводя рукой по синяку на её груди — Мне жаль, что я сделал тебе больно, ты должна была запомнить урок. А это был самый действенный способ.
Ася задумалась. А с чего вдруг она вообще решила, что Данила стрелял в её отца? Потому что увидела, как хладнокровно он направляет в неё оружие? Этот страшный пустой взгляд? Боже, как глупо! В этом жестоком мире мужчин она казалась себе маленькой неразумной пешкой, которую то двигают с одного поля на другое, а то и вовсе подставляют под удар и без сожаления сбрасывают с доски.