Цена разрушения. Создание и гибель нацистской экономики
Шрифт:
Депрессия нанесла смертельный удар по веймарской системе государственного жилищного строительства. В результате резкого снижения налоговых поступлений и роста расходов на социальное обеспечение иссякли средства, выделявшиеся государством на новое строительство. Государственные субсидии на жилье, в 1928 г. достигшие пика в 1,34 млрд рейхсмарок, к 1932 г. сократились до 150 млн рейхсмарок, что имело катастрофические последствия для строительной отрасли [467] . В Берлине, где проживало более 4 млн человек, за последние шесть месяцев 1931 г. началось строительство всего 2606 новых квартир. В этой кризисной ситуации государство пошло на чрезвычайные меры, объявив, что будет помогать строить поселки, возводимые безработными и их семьями на окраинах германских городов. Каждому такому поселку выдавалось достаточное количество земли для того, чтобы семьи могли в значительной степени сами обеспечивать себя продовольствием [468] . Государство предоставляло льготный кредит в 2500 рейхсмарок на строительство, а остаток должны были изыскать сами застройщики за счет взаимопомощи.
467
Kahler (ed.), Geschichte des Wohnens, table 12, 720.
468
T. Harlander, Zwischen Heimstatte und Wohnmaschine: Wohnungsbau und Wohnungspolitik in der Zeit desNationalsozialismus (Basle, 1995), 30–53.
Захват Гитлером власти навсегда покончил с веймарской системой выдачи субсидий непосредственно на строительство жилья. В Третьем рейхе поступлениям от Hauszinssteuer нашлось более важное применение, чем финансирование социального жилья. Дефляция отчасти привела квартплату в
469
F. Liitge, Wohnungswirtschaft (Jena, 1940), 199–206.
В той мере, в какой гитлеровский режим проводил идеологизированную жилищную политику, в первые годы она заключалась в ускорении выполнения спонсировавшейся государством программы строительства поселков, осуществлявшейся с 1931 г. Отныне пригородные поселки, прежде рассматривавшиеся в качестве убежища от индустриальной экономики для безработных трудящихся, стали преподноситься как образец будущего германского жилья. Нацистский идеолог Готтфрид Федер, в 1934 г. недолго занимавший должность главного комиссара по расселению (Reichskommissarfar das Siedlungsweseri), замышлял гигантскую программу расселения, запланированную на период до 1980-х гг. От 10 до 15 млн немцев должны были получить новые дома в небольших городках с такими говорящими названиями, как Гитлербург или Геринген [470] . Однако реальность внесла радикальные коррективы в эти планы. По сравнению с миллиардами, потраченными Веймарской республикой на воплощение своих представлений о социальном жилье, гитлеровский режим в сумме выдал на свою программу расселения всего 180 млн рейхсмарок. Даже если предположить, что строительство поселков обходилось в самую скромную сумму, а основную долю работ выполняли сами поселенцы, этих денег хватило на постройку всего 35 тыс. квартир. Эти поселки были окружены обширными земельными участками, но даже по тогдашним стандартам уровня жизни они обеспечивали своим жителям более чем скромные удобства. Материалы, использовавшиеся при их строительстве, имели такое низкое качество, что в некоторых случаях кредиторы объявляли здания недостаточно прочными для того, чтобы рассматриваться в качестве необходимого обеспечения. В этих поселках не было ни электричества, ни водопровода. Они не подключались к канализации, потому что считалось, что жители станут использовать нечистоты в качестве удобрений на своих участках [471] . Вероятно, не стоит удивляться тому, что это начинание не вызвало у жителей особого энтузиазма. Несмотря на то что идеология переселения по-прежнему насаждалась партийными учреждениями, Третий рейх явно нуждался в иной жилищной политике.
470
Harlander, Zwischen Heimstdtte und Wohnmaschine, 60.
471
К. С. Ftihrer, «Das NS Regime und die „Idealform des deutschen Wohnungsbaues"», VWSG 89 (2002), 141-66.
Перед лицом сохранявшейся проблемы перенаселенности городов Рейхсминистерство труда в 1935 г. приступило к осуществлению альтернативной идеи национал-социалистического жилья, принявшей облик так называемых народных квартир (Volkswohnungeny [472] . Авторы этого проекта не собирались переселять людей за город или каким-либо иным образом привязать германское население к земле, не питая иных амбиций, кроме обеспечения трудящихся элементарным городским жильем, стоимость которого по первым прикидкам должна была составлять всего 3000–3500 рейхсмарок за квартиру. В них не предусматривалось горячего водоснабжения, центрального отопления и полноценной ванной комнаты как чрезмерно дорогих удобств. Электричество подавалось в квартиры только в целях освещения. Постройка «народных квартир» должна была субсидироваться государством, выдававшим займы, не превышавшие 1300 рейхсмарок. Квартплату предполагалось установить на уровне, не превышавшем 20 % от дохода тех, кто находился на нижних уровнях рабочей иерархии, т. е. составлявшем от 25 до 28 рейхсмарок в месяц [473] . Однако для того чтобы «народные квартиры» были такими дешевыми, их площадь не должна была превышать 34–42 кв. метров. При всей практичности такого варианта он совершенно не устраивал пропагандистов Volksgemeinschaft. Геббельсовское министерство отказывалось считать такое убогое жилье «народными квартирами», а Трудовой фронт требовал, чтобы минимальная площадь квартир для рабочих составляла 50–70 кв. метров, чего хватало для того, чтобы семья могла разместиться в трех-четырех комнатах [474] . Но как показал опыт, подсчеты Министерства труда в реальности были чрезмерно оптимистичными. К 1939 г. допустимую стоимость строительства даже маленькой «народной квартиры» пришлось поднять до б тыс. рейхсмарок, что повышало квартплату до 60 рейхсмарок в месяц, вследствие чего даже это элементарное жилье выходило за пределы допустимых расходов у самой массовой категории квартиросъемщиков. Семьи рабочих были готовы платить максимум 35 рейхсмарок в месяц. Вместо строительства 300 тыс. квартир в год, предусматривавшегося в планах Министерства труда, в 1935–1939 гг. началось строительство лишь 117 тыс. «народных квартир».
472
Fiihrer, Mieter, 230-50; Harlander, Zwischen Heimstatte und Wohnmaschine, 97-100.
473
Как стало известно строительной компании, участвовавшей в строительстве «народного жилья», 18 % из ее собственных наемных работников платило за жилье более 30 рейхсмарок в месяц, 37 % платило от 20 до 30 рейхсмарок, а остальные 45 % платили менее 20 рейхсмарок. См.: ВАН R.131,594, Niederschrift tiber die Sitzung des Beirates der Industrieabteilung der Wirtschaftskam-mer D"usseldorf, 14.10.1940.
474
K"onig, Volkswagen, 115-24.
Как и в случае с «народным автомобилем», гитлеровский режим не мог разрешить противоречия между тем, какой уровень жизни он желал видеть в Германии и реальной покупательной способностью населения. Но как и в первом случае, это не помешало Трудовому фронту выдвинуть утопическую программу будущего строительства [475] . К концу 1930-х гг. официальным идеалом «народного жилья» служила большая семейная квартира площадью не менее чем в 74 кв. метра, полностью электрифицированная и снабженная тремя спальнями – по спальне для родителей, для детей мужского пола и для детей женского пола. В то же время, согласно оценкам, квартира, соответствующая требованиям Трудового фронта, имела бы цену порядка 14 тыс. рейхсмарок – что на 40 % превышало даже цену тех квартир, которые строила Веймарская республика. Однако ограниченные размеры германского семейного бюджета требовали, чтобы эти роскошные квартиры сдавались Volksgenossen по цене, не превышавшей 30 рейхсмарок в месяц. Отчасти расходы просто оплачивал Рейх. Но как и в случае с «народным автомобилем», Трудовой фронт питал надежды на то, что массовое строительство позволит найти выход из тупика. В 1938 г. специалисты Трудового фронта по рационализации пришли к выводу о том, что лишь 5 % обычного дома построено из компонентов, производившихся в массовом порядке; в случае «народных квартир» эта цифра должна была составлять 100 %. Трудовой фронт рассчитывал на то, что эффективное массовое производство позволит снизить цену просторных «народных квартир» до каких-то 7 тыс. рейхсмарок [476] . Как и в случае с «народным автомобилем», предполагалось, что соблазнительная логика экономии за счет массового производства в сочетании с неограниченными государственными субсидиями
475
Harlander, Zwischen Heimstdtte und Wohnmaschine, 198–206.
476
Обсуждение рационализаторских усилий в строительной индустрии конца 1930-х гг. см. в: Ltitge, Wohnungswirtschaft, 107-12.
Несомненно, что к концу 1930-х гг. реализация национал-социалистических чаяний, мягко говоря, не была завершена. Если оценивать «народные товары» с точки зрения предъявлявшихся к ним ожиданий, то они потерпели крах. Но останавливаться на этом нельзя. Мы должны продолжить логическую цепочку и задаться вопросом о том, какой смысл режим мог вкладывать в эти неудачи. И как только мы поставим этот вопрос, станет ясно, что разочарование, связанное с «народными товарами», не представляло никакой угрозы для идеологических основ национал-социализма. Так произошло не потому, что повышение уровня жизни являлось второстепенной задачей – отнюдь нет. Как неоднократно подчеркивал Гитлер, избавление немецкого народа от относительной бедности с тем, чтобы он жил так, как приличествует арийцам, представляло собой ключевую цель его политики. Дело в том, что низкая покупательная способность немцев не стала сюрпризом для Гитлера и прочих адептов его учения. Поскольку немцы были вынуждены существовать в условиях нехватки жизненного пространства, в окружении враждебных держав, которых натравливал на Германию мировой еврейский заговор, то не следовало удивляться тому, что немцы не могли себе позволить содержать автомобили. Не удивительно было и то, что семьи немецких трудящихся выбивались из сил, чтобы заплатить за аренду всего 40 квадратных метров неудобного жилья. «Народные товары» предвещали новое будущее. Но было бы крайне наивно думать, что они могли сделать его реальностью сами по себе. Как выразился сам Гитлер в своей «Второй книге», если германское государство не сумеет обеспечить немецкому народу достаточное жизненное пространство, «все социальные надежды» окажутся «утопическими обещаниями, не имеющими никакой цены» [477] . Реальным орудием создания богатого потребительского общества в американском стиле должен был стать перевооруженный вермахт – сила, способная дать немцам столько же жизненного пространства, сколько его было у американцев.
477
Zweites Buck, 144.
Историки Третьего рейха традиционно противопоставляют перевооружение «гражданским» задачам режима, как будто то и другое представляло собой две взаимно исключающие альтернативы: эта точка зрения нередко укладывается в формулировку «пушки или масло». И в таком подходе скрывается несомненная истина. Как мы уже видели, начиная с 1934 г. в соответствии с «Новым планом» Шахта импорт промышленного сырья, в конечном счете предназначавшегося для перевооружения, получил приоритет над импортом сырья, требовавшегося для народного потребления. В то же время Рейх, изыскивая средства на вооружение, выкачал из населения почти 60 млрд рейхсмарок в виде налогов и частных сбережений. В отсутствие этих расходов домашнее потребление и частные инвестиции явно могли бы быть значительно более высокими. К 1938 г. военные расходы выросли до 20 % национального дохода, чего хватило бы для оплаты даже самой грандиозной жилищной программы. Тем не менее формула «пушки или масло» неверна. На стратегическом уровне пушки в конечном счете рассматривались как средство, способное дать населению больше масла— в самом прямом смысле, посредством завоевания Дании, Франции и плодородных сельскохозяйственных угодий Восточной Европы. В этом смысле перевооружение представляло собой инвестиции в грядущее процветание. Но хотя, возможно, именно так думали Гитлер, Геринг и прочее германское военно-политическое руководство, эту идею о предназначении перевооружения, несомненно, не разделял средний немец в 1930-е гг. [478] Однако при этом напрашивается вопрос – что перевооружение означало в 1930-е гг. для немцев? Вправе ли мы рассматривать перевооружение как обузу, снижавшую уровень жизни и служившую еще одним препятствием к реализации мечты о массовом потреблении? Или же в реальности будет более уместно вывернуть эту логику наизнанку и считать перевооружение своеобразной разновидностью коллективного потребления?
478
На самом деле у нас имеются согласующиеся друг с другом факты, указывающие на то, что представления Гитлера о «жизненном пространстве» пользовались массовой поддержкой. См.: В. St"over, Volksgemeinschaft im Dritten Reich: Die Konsensbereitschaft der Deutschen aus der Sicht sozialistischer Exilberichte (Diissel-dorf, 1993), 236-7.
Несомненно, именно таким образом военные расходы рассматриваются в рамках традиционного экономического анализа— не как разновидность инвестиций в производство, а как один из типов непроизводительного потребления, связанного с удовлетворением коллективных потребностей населения. На этом уровне анализа не существует разницы между покупкой танков и боевых самолетов и расходами на строительство общественных зданий, стадионов или гигантских курортов на Балтийском побережье. Опять же, с экономической точки зрения восстановленный в 1935 г. воинский призыв был равнозначен грандиозному коллективному отпуску для миллионов молодых людей, которые питались и одевались за счет государства, но не принимали участия в производительном труде. Более того, сложно отрицать наличие некоего параллелизма между различными массовыми молодежными организациями НСДАП, организованной коллективной деятельностью военнослужащих и организованным массовым досугом, проводившимся под эгидой организации KdF (Kraft durch Freude, «Сила через радость»). В глазах молодых людей эти организации представляли собой последовательные этапы на их жизненном пути: от «Гитлерюгенда» через вермахт в ряды Трудового фронта и действовавшей при нем KdF. Более того, на символическом уровне вермахт находился в центре многих ритуализованных массовых мероприятий режима. Начиная с 1934 г. популярным атрибутом нюрнбергских партийных съездов стал «День вермахта», в котором участвовали десятки тысяч солдат и тысячи лошадей и машин, включая целые танковые полки, разыгрывавшие тщательно срежиссированные имитации сражений [479] . Кроме того, вермахт с большим успехом выступал на многолюдных крестьянских съездах [480] . Однажды военные даже организовали высадку парашютистов на толпу пораженных деревенских жителей. Хотя по этой теме не существует серьезных исследований, вряд ли стоит сомневаться в том, что перевооружение 1930-х гг. не только пагубно сказывалось на уровне жизни в Германии, но и пользовалось популярностью как яркое шоу— иными словами, являлось частью общественного потребления.
479
W. Landhoff, Die grossen Militarparaden des dritten Reiches (Kiel, 52002).
480
См. снимок толпы, рассматривающей отряд танков Pz-I в Бюкебергских горах, вероятно, в 1935 г.: W. J. Spielberger, Die Panzerkampjwagen I und II (Stuttgart, 3rd edn., 1991), 41.
Современников изумлял энтузиазм, которым было встречено восстановление воинского призыва весной 1935 г. [481] А поразительные факты, собранные историками, свидетельствуют о сильных чувствах, которые многие немецкие рабочие 1930-х гг. испытывали к оружию, которое они делали. Несомненно, отчасти это было связано с высоким статусом квалифицированных трудящихся, занятых в производстве вооружений [482] . Но отчасти дело заключалось и в самом оружии. Оно не было обычным товаром, представляя собой выражение национальной мощи и общую собственность немецкого народа, которую предстояло пустить в ход лучшим из мужчин Германии. В руководстве по эксплуатации танка, изданном во время войны, эта связь настойчиво доводится до сведения молодых танкистов:
481
St"over, Volksgemeinschaft, 180-82, где также отмечается массовая поддержка ремилитаризации Рейнской области.
482
Ibid., 139, с примерами из опыта фирм Dornier, Messerschmitt, Heinkel и MAN.
Каждый снаряд, который ты посылаешь из пушки, обошелся твоему отцу в 100 рейхсмарок налогов, а твоей матери – в неделю работы на заводе <…> Полная стоимость «Тигра» составляет 800 тысяч рейхсмарок и 300 тысяч часов труда. 30 тысяч человек должны были расстаться с заработком за целую неделю, б тысяч человек должны были проработать неделю, чтобы у тебя был «Тигр». Все эти люди, строившие «Тигр», трудились на тебя. Подумай о том, что тебе доверено! [483]
483
Во избежание недоразумений уточним, что танк «Тигр», о котором идет речь, выпускался только с 1943 г. и в реальности обходился для вермахта в 300 тыс. рейхсмарок, включая полный комплект боеприпасов для его 88-мм пушки. Тем не менее язык этого отрывка чрезвычайно показателен. W. J. Spielberger, Tiger and King Tiger Tanks (Sparkford, 1987), 104, 220-21.