Цена счастья
Шрифт:
Признание в любви тоже прозвучало. И красочное описание Лилиных страданий, когда она пришла в себя. Ребенок потерян, замок развален, муж пошел по любовницам… «А я ведь любила, я страдала, как вы могли причинить мне такую боль?»
И слезы, слезы ручьем.
Мужчины, не верьте в женские слезы. Если они не луковые, конечно. Любая женщина может плакать по заказу.
И Джерисон расслабился. Все укладывалось в схему. Слабая женщина, хрупкое создание, нервы, ревность…
Ну не мог, никак не мог благородный граф
Замок?
Все было в развалинах, но сначала я крутилась как могла, а потом отец прислал доверенного…
Производство? Папа помог. Прислал своих людей… Тарис Брок, его доверенный…
Докторусы? Случайность, если бы они были в Иртоне раньше, наш ребенок остался бы жив… О-о-о, наш несчастный ребенок, простите ли вы меня когда-нибудь за него? Если бы докторус Крейби не опаивал меня, пока вы были в отъезде, какое горе…
Вирмане? Отец помогал им с кораблями и когда узнал… Граф, я не могла даже надеяться, вы были так заняты, ваши солдаты оказали неоценимую помощь…
Ханганы? Чистая случайность. Я искала лучшего докторуса, чтобы больше никогда не повторилась история с выкидышем.
Лиля внимательно приглядывалась к Джерисону. Граф не считал нужным скрывать свои эмоции, поэтому легко было угадать, что и как говорить.
Как проще всего убедить человека в своей безобидности? Говорить ему то, что он желает услышать.
Лиля просто перевела стрелки на своего отца. Тому было ни жарко ни холодно, а Джерисон убедился, что любовника у его супруги нет, и успокоился. Август имеет полное право помогать дочери. А если еще и по просьбе зятя, мол, муж уехал, за ней надо приглядеть…
Ему даже в голову не пришло заподозрить Лилиан в изощренном коварстве. И осуждать за это мужчину не стоило. Каждый представитель сильного пола свято уверен, что женщина – это нежное, трепетное создание.
И объяснить, что нежное создание может одним взглядом коня остановить, и вообще… Встает трепетное создание в пять утра, готовит завтрак, кормит-собирает супруга, кормит-собирает детей, отводит их в школу, мчится на работу, в обеденный перерыв еще успевает в магазин, после работы мчится домой, там опять по кругу: ужин – супруг – дети – тетради – свекровь – супруг… а еще постирать, убрать, приготовить, помыть-почистить…
И сколько там нежности останется?
Да приличная лошадь, двигаясь по такому графику, давно загнулась бы. А женщины бегают из года в год.
Лиля всхлипывала, показывая свою слабость. Говорила о своем разбитом сердце. Джерисон успокаивал ее, но палку не перегибал. Любую женщину можно уложить в постель, но спешить не стоит. Он женщин никогда не насиловал – зачем? Сами готовы были. И начинать с супруги тем более не собирался. Чуть раньше, чуть позже – поломается и тоже упадет ему в руки.
Чего уж там – сейчас перед ним незнакомка. Эту Лилиан он просто не знает.
Джерисон сейчас задавал себе вопрос: если бы на свадьбе он увидел эту женщину, как бы он поступил? Уж точно не стал бы напиваться. И не отослал бы ее…
Джес был сердит. И на жену, и на себя… только вот Лилиан вела себя так, что напуститься на нее было просто не за что. Упреки? Да. Но со слезами. И без злости, без истеричности. Не так: «Сволочь, негодяй, мерзавец!!!» Нет.
«Мне было так плохо, я хотела умереть, Вы все не писали и не писали…»
Близкие по сути, но очень разные по формулировке претензии.
Лилиан балансировала на тонкой грани. Передавишь – взрыв. Недодавишь – придется покоряться и прогибаться. И каждый шаг почти вслепую, каждое движение как на льду… страшно. А выхода нет…
Джес пару раз попытался распустить руки – приобнять, погладить по плечу… с-скотина, но Лиля удачно увернулась, разрыдалась, принялась расхаживать по комнате…
И хорошо, что она успела перемигнуться с вирманами. Олаф («Умничка, расцелую!!!») выждал законный час (плюс-минус десять минут) и поскребся в дверь.
– Ваше сиятельство, вы к альдону сегодня хотели… Он ждать будет.
Джерисон сверкнул глазами на вирманина, но тому, хоть усверкайся, все было как слону бананы.
Лиля схватилась за голову.
– Ой Альдонай! Меня же ждут. Ваше сиятельство, дорогой супруг, мне надо бежать.
– Я могу составить вам компанию?
Отказа граф не ожидал. Его и не последовало.
– Разумеется. Не сомневаюсь, что альдон Роман будет счастлив видеть вас. Он мне уже намекал на нашу семейную жизнь…
Лиля спешно вытащила из кармана зеркало, погляделась, вытерла слезы, высморкалась – сейчас ветерком продует… хоть она и блондинка, но удачная. Есть те, которым плакать никак нельзя. С тонкой кожей… а у нее шкурка плотная, гладкая. Через двадцать минут и следа не останется.
Или это экология такая? А, не важно…
После упоминания о семейных ценностях супруг явно передумал. И Лиля удрала. Разумеется, пообещав вернуться домой вечером. А где ее дом? Пока – в поместье Алисии Иртон. А что имел в виду граф? Вот что хочет, то пускай и имеет…
К альдону Лиля действительно сегодня собиралась. Но только после обеда. И раз уж она в столице…
– Поедем на стройку?
Олаф кивнул:
– Ваше сиятельство…
Лиля смотрела грустно.
– Ты о графе? Не бойтесь ничего. Официально – вы люди моего отца. И все остальное завязано именно на него. Что бы граф ни попытался сделать со мной, вас это не коснется.
– Так ведь я не о том… Разрешите?
– Давно разрешила.
– Не годен он вам! Бабник…
– Сама знаю, – вздохнула Лиля. Вот честно: если раньше она думала, сохранять ли статус-кво ради Миранды, то сейчас решила разводиться – и однозначно! Почему?