Цена свободы – атомная бомба

Кузнецов Виктор Николаевич

И тут выяснилось, что у меня нет сумочки. Вспомнила, что последний раз я с ней «общалась» на почте. Без всякой надежды ринулась туда. Она лежала там, где я её оставила – это было чудо №1. Проголодавшись, я купила пирожок с изюмом. Московский опыт говорил, что уж несколько изюминок там точно будет. Но - чудо №2 – там была начинка! из изюма. Чудеса продолжались.

Оказавшись в общежитии, я вновь встретилась со своими спутницами, ехавшими из Свердловска, тоже учителями, и стала хвастаться, что буду работать там, сям, да ещё в школе ИТЛ. Они-то знали, что это такое, и поспешили меня «обрадовать».

Лихо. 20-летнюю девчонку назначили работать в «школе ИТЛ» Предупредили, что оценки должны быть в рамках преподаваемого предмета.

Первый

день. Подхожу, дрожа, к вахте. Вызывают охрану. В сопровождении солдата иду в школу, которая почему-то в глубине лагеря. Вхожу в класс. Стоят очень милые разновозрастные люди, прилично одетые (я думала, что они должны быть в соответствующей «форме» с номером на груди). Почти у всех ясные глаза.

Позднее, когда, нарушая установленные требования, я стала общаться с «ребятами», выяснилось, что все они совершенно уверены в том, что наше законодательство – самое справедливое в мире, но именно с ними произошло недоразумение.

Записано в беседе с Е.В.Кондратьевой 17.02.2004 г.

О дисциплине и нравах среди заключенных

Из воспоминаний Козлова Геннадия Михайловича - ветерана строительства № 514:

Заключённые находились в лагере особого режима, и сроки заключения у них были от 15 до 25 лет. Несмотря на особый режим, постоянные «шмоны» и обыски заключенных на входе и выходе из лагеря, они как-то умудрялись приносить в лагерь все запрещённые предметы и продукты, включая спирт, наркотики и холодное оружие, и так их прятать, что не могли найти при обысках. Как я потом узнал, в лагере было тайное начальство, состоящее из «воров в законе», которое облагало заключённых данью и имело свою вооруженную охрану, которая приводила в повиновение непокорных. Узнал я об этом следующим образом. В одной из бригад, которые работали у меня, был бригадир по прозвищу «Борода». Это был человек лет 35-40, приятной наружности и, можно сказать, интеллигентного вида, носивший густую чёрную бороду. Он, в отличие от других бригадиров, почти не ругался и не кричал, но все члены бригады его беспрекословно слушались, бригада работала очень хорошо, и у меня с ним почти не было споров по объемам и выработке. И вот однажды утром бригада пришла без бригадира. Спрашиваю: «Где Борода? – отвечают: - Ночью в лагере зарубили».

Оказалось, что Борода был одним из членов тайного криминального начальства. Другие воровские авторитеты сами решили стать «начальством» и ночью, вооружившись топором и ножами, перебили всё бывшее «начальство». Власть переменилась.

Нравы, которые царили в лагерях среди уголовников, можно проиллюстрировать ещё одним эпизодом, произошедшим тогда, когда я уже работал в Управлении строительства (в здании, где сейчас находится отдел труда и зарплаты ЭХП). Произошло это на том месте, где сейчас сквер Гагарина. Сквера тогда ещё не было, а была изрытая траншеями площадка, стояла бетономешалка. Был жаркий летний день. Для выполнения изоляционных работ на теплосети было направлено около десяти заключённых-женщин. Место работ ограждали переносным забором из колючей проволоки. По углам стояли часовые, а начальник караула прохаживался вдоль ограждения. Нужно заметить, что к тому времени площадь с четырёх сторон окружали жилые и административные здания. Все женщины, кроме двух, принялись за работу, а эти две, сняв всю одежду, начали загорать. Когда начальник караула попытался заставить их одеться и работать, они нагишом пошли на него, и ему пришлось ретироваться.

Записано в беседе с Е.В. Кондратьевой 02.02. 2004 г.

Из воспоминаний А.И.Пермикина – старшего мастера цеха № 4 комбината «Электрохимприбор»[237]:

Наш цех, то есть здание под него, к тому времени (март 1950 г.) уже был под крышей. Но внутри – ничего, голая земля. Там были заняты на укладке подкрановых путей монтажники из числа заключенных. Скажу откровенно:

в их присутствии надо было помнить об опасности, того и гляди, подстроят какую-нибудь каверзу. Мне не забыть такой случай. Как-то проходил по цеху, только зашел под колонну подкранового пути, и вдруг позади меня сверху упал металлический брус, с грохотом ударившись о пол. Наверху раздался смех монтажников. У меня, конечно, мороз по коже. Как остался жив, не знаю. Никому об этом случае тогда не сказал.

Из воспоминаний Владислава Гавриловича Югова:

Когда была построена котельная, зимой один заключённый поднялся на ее трубу и стал спускаться по оттяжке, на середине сорвался и убился. Говорили – проиграли в карты.

На бетонном заводе были маленький магазин и столовая, где мы обедали. Как-то смотрим – тащат из магазина двух заключённых. Оказалось, когда магазин был закрыт на перерыв, они разобрали печную трубу, залезли и напились до потери сознания. Что им потом было – не знаю.

Записано в беседе с Е.В. Кондратьевой 03, 04 и 05.02.2004г.

Из воспоминаний Анатолия Григорьевича Кузнеца - старшего прораба строительства № 514:

Была у нас бригада штрафников, более 50 человек, от нее все мастера и прорабы отказывались. Старший прораб Гвоздицкий говорил: «К такой бригаде я не подойду». Дали ее Денешкиной. Полковник Архипов, обходя участок, подошел к этой бригаде. Бригадир высокого роста, подошла и Денешкина, встала рядом с бригадиром - ее рост чуть выше его пояса. Архипов спрашивает бригадира о ходе работ. Бригадир жалуется на Денешкину, что все его наряды порезала. Денешкина, в свою очередь, к бригадиру: «Молчи, а то еще порежу, работать лучше надо». И вот бригада, которая не выполняла норм выработки, стала выполняющей.

Написано собственноручно в 2003 г.

Из воспоминаний Дмитрия Николаевича Горячева – ветерана комбината «Электрохимприбор»:

Привлекали нас изредка в помощь заводоуправлению: проверяли какие-то чертежи и бумаги, что-то сортировали, раскладывали. А спустя пару месяцев начал оживать наш 3-й цех. Здание было уже построено, монтировали сантехнику, никакого химического оборудования не было и в помине. Зато были заключенные. Кто помнит, как гонялся по бытовкам за Ниной Ногтевой (Н.В.Завгородней) зек с ножом? А когда ей удалось запереться в душевой, то он всадил нож в дверь. Потом выстроил нас всех вдоль стенки и кричал: "Кто убил мою мать". Подоспели конвойные, и его скрутили. А вскоре "повезло" Н.П.Ильиной: в нее стрелял охранник, но промахнулся. А от нее потом требовали объяснений по поводу израсходованного патрона.

Из воспоминаний Нины Викторовны Завгородней - ветерана комбината «Электрохимприбор»:

Приходилось дежурить ночью в недостроенном цехе. Дело в том, что ежедневно кому-то из работающих заключенных удавалось остаться в цехе, когда остальных уводили в казарму. Цель была – разморозить отопление. Морозы на Урале в то время стояли крепкие. Поэтому каждую ночь инженер и слесарь обязаны были дежурить в цехе. Это было страшно. Представьте себе - батареи уже холодные, мы знаем, что это дело рук заключенного, надо идти на парораспределитель, включать отопление, но он - там, но где, и что он с нами сделает… Но шли и включали отопление. За ночь это происходило несколько раз».

Записано в беседе с Е.В. Кондратьевой 2004г.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

АРХИВНЫЕ ФОНДЫ

Центр документации общественных организаций Свердловской области (ЦДООСО)

Ф. 3871 – Политотдел Красногорского ИТЛ, Свердловск - 45

Ф. 5149 — Политотдел № 205 МСМ СССР, Свердловск-45

Ф. 5673 — Политотдел воинской части 01987 (политотдел № 110) Министерства среднего машиностроения, Свердловск-45