Цена твоего прощения
Шрифт:
Утром назначенного дня я нервничал так, как не волновался перед первым боем. Прячась за углом, слышал как администратор, привела Киру и попросила подождать врача.
– Почему здесь? Алина Андреевна всегда меня смотрит в своем кабинете.
– Удивилась Кира.
– Сегодня немного не успевает. Сами понимаете в её работе накладки обычное дело.
– Успокаивает её тетка-администратор, отрабатывая те деньги, что я ей заплатил.
– Это да, конечно.
– В голосе жены, сразу проявляется тепло.
Слышу шаги, уходящей администраторши, выглядываю... Кира стоит у кабинета, спиной ко мне. Ждёт появления
– Тише, не пугайся! Это всего лишь я. и тебе ничего не угрожает. Не обижу, правда. Тихо, родная.
– Утягиваю её в лифт и не затыкаюсь ни на минуту, пока мы спускаемся к машине.
– Кира, сокровище, солнце моё.
А сам надышаться не могу ею. Её запах, её тело. Рука на животе остановиться не может, наглаживает еле выпирающий животик с моим малышом. Кайф такой, что аж позвоночник колет.
Моя, родная, любимая, единственная. С ребёнком. Сберегла, смогла. Знаю, не достоин, виноват, скотина. Но она моя. Пусть только рискнет, кто между нами встать или попробует посягнуть на неё! Небеса кровавыми слезами заплачут!
– Гони, Влад.
– Говорю другу, едва успевая аккуратно посадить Киру в машину.
– Что происходит?
– строго спрашивает она, пытаясь не показать своего волнения.
– Всё хорошо, моя душа. Всё хорошо. Мы опять женимся.
– Отвечаю ей, любуясь разгорающимися искрами в её глазах.
– Не уверена, что выйти за тебя замуж, входит в понятие "всё хорошо"!
– злится моя лисица с колдовскими глазами.
– А замуж это вообще не курорт, Кира. Обслуживание отвратное.
– Зло язвит Влад.
– Но у нас очень навязчивый сервис.
Глава 33.
Кира.
Непонятный визит Агирова всколыхнул бурю эмоций. В большинстве своем не самых приятных. Я полтора месяца старалась выкинуть из памяти предыдущие полгода, убеждала себя, что всё это было ложью, очень правдоподобной маской. Сама себе напоминала, что получилось в итоге, и что только благодаря чуду, я и мои малыши живы.
Но стоило только его увидеть, как я поймала себя на том, что смотрю на этого мужчину с мыслью, зачем он здесь. Как же я на себя разозлилась! Зачем бы ни приехал, мне нет до этого дела. Чтобы с ним не случилось, это его проблемы, не мои, и меня они не касаются! И, если честно, то взбесило, как он смотрел на меня. Словно я по-прежнему принадлежу ему, словно не было кошмара полуторамесячной давности, не было всех тех слов и оскорблений, что он щедро выливал на меня.
Безымянный палец правой руки свело фантомной болью от содранного кольца. Плотно севшее кольцо во время рывка, так сильно ободрало кожу на суставе пальца, что и сейчас было заметно. С двух сторон на пальце остались шрамы на местах повреждения. Свое кольцо Агиров так и не снял. По крайней мере сейчас, оно было у него на руке.
– Не переживай.
– Похлопал меня по руке Тайгир.
– Амиран его сейчас культурно выставит. Брат это умеет.
– Агиров очень влиятельный человек в городе...
– начала я, но наткнулась на насмешливый взгляд Тайгира.
– Ну, вот пусть у себя дома и влияет. Наша семья, конечно, куда проще, чем Агировы,
– Подмигнул мне брат.
Не зная, куда себя деть от волнения, я пошла на кухню. Универсальный способ сбросить нервное напряжение и злость. И скрыть слёзы. Лук превращался в мелкое крошево под ножом. Три килограмма куриных сердечек отмокали в раковине. Арлану очень нравился этот салат, и я каждый раз после очередной поездки на процедуры, старалась приготовить что-то именно для него. Сейчас я даже очень порадовалась, что сегодня успела пообещать салат из сердца, лука и грибов, а не десерт какой-нибудь.
– И какую часть Агирова ты сейчас мысленно шинкуешь?
– спросил зашедший на кухню Амиран.
– С чего ты взял...
– Ты свое выражение лица видела?
– перебил он меня, улыбаясь при этом.
– Не переживай. Лично выставил его за ворота и дверь закрыл.
– Чего он хотел?
– всё-таки спрашиваю у Амирана.
– Узнать, где похоронена жена. Сказал, что собирался достойно похоронить.
– Амиран открыл окно, потому что на кухне слишком сильно пахло луком.
– А когда тебя увидел живой и здоровой, хотел поговорить.
– Боюсь мне нечего ему сказать.
– На самом деле есть, но смысл в этих упрёках?
– Думаю я достаточно понятно ему объяснил, что здесь ему ловить нечего и появляться не за чем. В любом случае, охрана на чеку.
– Успокаивает меня Амиран.
Следующие дни проходят спокойно. Агиров не мелькает поблизости, не пытается приехать. Последняя процедура Арлана перед двухнедельным перерывом между курсами прошла хорошо. Амиран сказал, что раз Агиров уже в курсе, что я жива, то можно больше не прятаться. И можно будет после приема у Алины Андреевны, на который я ездила раз в неделю в обязательном порядке, поехать к Зарине и тёте Наргиз, чтобы успокоить, и чтобы они меня не теряли.
В медицинском центре меня уже ждали, приезжала я пока без опозданий. Администратор вышла встречать чуть ли не на улицу.
– У Алины Андреевны сегодня такой сложный день, еле успеваем. Пройдёмте в смотровую. Нужно будет немного подождать, вы не против?
– быстро объясняла она.
– Конечно, нет, я подожду ничего страшного.
– Успокаивала я сотрудницу.
Врач обычно принимала меня в своем кабинете и осматривала там же. Но пару раз, из-за вот таких авральных дней, проводила осмотр в прямом смысле между родами здесь, в смотровом кабинете. Иногда задерживалась. Я не капризничала и не возмущалась. В конце концов, я могу подождать, а там от присутствия врача зависит очень многое.
Поэтому и сейчас не увидела в ситуации ничего не обычного или страшного. Я стояла, облокотившись плечом на стену, и ждала, когда подойдёт Алина Андреевна, когда неожиданно почувствовала, что меня обнимают со спины и прижимают к себе, одной рукой несильно зажимая рот, а второй закрывая живот.
Даже испугаться не успела, как почувствовала его запах. Вот как можно настолько привязаться к мужику, что даже после всего скотства с его стороны, его личный запах по-прежнему приятен?
Сказать ничего не могу. Агиров как начинает говорить у смотровой, так и не прекращает до самой машины. Только меня сильно настораживает его состояние. Дышит часто, тяжело, как после бега. Руки чуть ли не дрожат, глаза блестят, словно у него температура.