Цена всех вещей
Шрифт:
— Заткнись, Ари! — крикнула Диана. Лицо ее побагровело. Она все еще держала Кэла за рукав, словно забыв его отпустить. — Прекрати защищать меня. Ты тоже не образец идеальной дружбы.
Ари покраснела и выпрямилась.
— Я не настолько гадкая, как она. — Она указала на меня.
— Просто подумай об этом. Не важно, что сделала Кей. Маркос сломался из-за меня. Потому что я солгала ему про твое дурацкое заклинание.
Ари отшатнулась и врезалась в наш закуток с диванчиками.
— Ты обвиняешь меня в том, что натворил Маркос?
Диана
— Ты всегда будешь моей лучшей подругой, Ари. Но порой ты не очень-то соответствуешь этому званию. — Диана повернулась к Кэлу и потянула его за руку. — Идем. Я поймаю тебе такси. — Кэл позволил вывести себя из ресторана.
Я хотела пойти за ними. После нашего разговора окружающая обстановка стала казаться скучной и серой: дешевые скатерти, вульгарные морские декорации. Мне следовало выбрать другое местечко, чтобы пообедать. Что-то менее пляжное, менее летнее. Бистро с белыми скатертями и классической музыкой. Возможно, сделай я иной выбор, ничего этого бы не случилось.
Мы с Ари оказались в закутке лицом к лицу.
— Я пыталась быть хорошей подругой, — сказала я. Ари фыркнула, и я торопливо продолжила, пока она не успела меня перебить. — Это правда. Я люблю вас, девочки. И все лето пыталась помочь, — дрожащим голосом произнесла я и сразу же возненавидела себя за это. Я не обязана была перед ней оправдываться и все равно это делала. — Я все время находилась поблизости. Даже когда вы меня игнорировали и смеялись надо мной, я понимала, что должна быть рядом. И возможно… возможно, однажды все вернется опять в нормальное русло. Вы меня оцените. И мы станем настоящими друзьями.
Я была оскорблена до глубины души. Словно мне пришлось содрать одежду, кожу и мускулы, чтобы добраться до правды. В глазах закипали слезы. Скорее от гнева, чем от обиды. Но я сдерживала их, не давая прорваться наружу.
Ари покачала головой:
— Диана не в себе, но с нами обеими все будет в порядке. А вот ты больная, если считаешь, что все останется по-прежнему.
О-о.
Отпусти это. Сними с крюка.
Я встала. Мина тоже встала, но я избегала на нее смотреть, и она позволила мне уйти из ресторана в одиночестве.
Я оставила Ари и Мину в ресторане. Растерянные, они меня ненавидели. Кэл и Диана, которые ловили на улице такси, тоже меня ненавидели. Прекрасно. Я тоже их всех ненавидела.
На самом деле я, конечно, не ненавидела их.
Все мои чувства все еще оставались при мне. То, что они сорвались с крючка, еще не означало, что они исчезли совсем. Где-то глубоко внутри меня терзал стыд. Все видели мою худшую часть, мое истинное лицо. Я могла прикидываться, что мне приятно держать подруг поблизости и заставлять исполнять мои прихоти: приходить ко мне на праздничный обед и сидеть в угрюмом молчании у нас на заднем дворе, но в действительности я хотела лишь одного: чтобы они поняли, как скучают по мне. И я ничего не могла с этим поделать.
Вместо этого я наказала их. Верная своему слову, я не звонила им четыре дня.
Зная, как среагирует
42
Маркос
Было так рано, что земля еще не успела прогреться. Мужчина средних лет на грузовике развозил газеты. Машины на дороге отсутствовали, и в тишине жужжание цикад казалось особенно громким. Когда я подъехал к дому Дианы, дверь открыла ее мама в халате. Она улыбнулась так широко, будто я приехал объявить ей о победе на скачках. Должно быть, Диана не стала рассказывать ей о том, что я натворил. Я ненавидел ее за то, что она на меня не орала.
Вместо этого она позвала Диану и попыталась завязать со мной ничего не значащий разговор, но я сделал в ответ каменное лицо и смотрел куда-то мимо до тех пор, пока не появилась Диана.
Наконец она пришла, в майке на бретелях и пижамных шортах. Волосы ее были собраны в хвост, а лицо при взгляде на меня — хотя прошло уже больше недели — побледнело. Словно я для нее никто. Никакого гнева. Никаких летящих в голову ламп. Ничего.
На секунду я испугался, что она воспользовалась заклинанием и стерла меня из памяти, но потом она обратилась к матери.
— Можем мы на секунду остаться наедине? — Когда ее мама ушла, я заметил — всего на секунду — отблеск боли под маской равнодушия.
— Чего ты хочешь, Маркос? — спросила она.
— Мне жаль, — сказал я. — Мне так жаль. Я был полным придурком — не могу поверить, каким я был придурком — мне просто необходимо извиниться.
— Ты целовался с Кей.
— Это была дурацкая ошибка.
— Ты орал на меня. И не разговаривал со мной почти две недели.
Она спокойно перечисляла мои преступления, и это звучало гораздо более страшно, чем если бы она просто на меня орала.
— Прости меня, Диана.
Она сделала глубокий вдох и выпрямила спину.
— Хорошо. Я тебя прощаю.
Мой рот беззвучно открылся и закрылся раз десять.
— Ты… что?
— Да. Спасибо, что зашел. Это мило с твоей стороны. Пока.
Она начала закрывать дверь, но я протянул руку, чтобы остановить ее. Она посмотрела на руку, потом на меня, и я почувствовал себя личинкой, или, скорее, даже мертвой личинкой, разлагающейся у нее на крыльце.
— Стой — подожди секунду. Мы можем снова стать друзьями?
— Не думаю.
— Но ты сказала, что простила меня.
— Да.
— Не очень-то это похоже на настоящее прощение, если ты больше никогда не желаешь меня видеть.
В глазах ее полыхнула ярость:
— Ты пришел сюда, чтобы прочитать мне лекцию о том, как правильно прощать? Как странно, что из всех людей этим решил заняться именно ты.
У меня не было сил размышлять о том, что именно она имела в виду под словами «из всех людей».
— Я пришел сюда не для того, чтобы тебя учить, нет. Я здесь для того, чтобы ты могла на меня наорать, объявить, что я сломал тебе жизнь.