Цена вздоха
Шрифт:
— Я уже вымылся.
— Когда?
— Вчера. — Спокойно отвечает старик. — Пока вас не было.
— Ну, как знаешь. — Говорит колдунья, и тут же с прежним блеском детской радости уставляется на огонь.
Лишь сейчас к ней поворачивается старик. Миг он ничего не говорит. Колдунья, сбросив шляпу, сидит у костра, и свет блестит на ее мокрых волосах, обычно скрытых от глаз. Ее платье не кажется мокрым, да и с волос не капает вода. А впрочем, колдунья легко могла просушить и волосы и одежду послушными ветрами, и потому старик ничему не удивляется.
— Раз ты уже просохла, —
— Чего? — Оборачивается колдунья, давая волю недовольству и изумлению. — Да зачем мне….
— Не сейчас. — Перебивает старик тихим, спокойным тоном. — Сходи за водой, и будь добра не спорить. Мне нужна сейчас твоя помощь.
Айва таращится на старика с недовольством, сердито, молчит, не торопится исполнить просьбу, а затем резко встает.
— И не жалко тебе бедную девушку? — Ругается колдунья, хотя и беззлобно, отчего сразу можно понять, что ее настроение не пропало. — Я же вся мокрая. А если простужусь?
В ее голосе впервые за долгое время появляются игривые нотки, а звук льется так радостно и легко, но недолго приходится колдунье наслаждаться прекрасным настроением.
— Как вернешься, — говорит старик, — пойдешь собирать травы. До утра мы не дождемся, а ветер тебе и в ночи поможет отыскать все, что нужно.
И тут же радостный блеск в глазах колдуньи меркнет, а на ее лице появляется сердитое недовольство, такое же частое и привычное выражению женщины, как ее необычная, иногда хитрая, а иногда пугающая улыбка.
— Старик, — зовет колдунья тихим голосом, — да ты совсем ополоумел?
Но старик даже не оборачивается.
— Поторопись. — Отвечает он спокойно. — До утра ему не протянуть, если ты мне не поможешь. Иди за водой и возвращайся скорее. Потом я расскажу, какие травы искать.
И, промедлив, сердито фыркнув, колдунья все же отправляется исполнять поручение старика.
Ждать ее приходится дольше, чем можно было подумать. Старик успевает перетереть травы, оглядывается, вздыхает, но колдунья все не возвращается. Тогда, вывалив перетертую кашу в худой, но целый котелок, он снова копается в травах и, отыскав нужные, вновь начинает их толочь.
Скоро все полезные растения заканчиваются, и старику уже не остается, что делать. Но тогда колдунья, наконец, возвращается. Сердито фыркая, она заносит деревянные ведра с водой, расплескивая ее на ходу, ничего не говорит и молча ставит ведра рядом со стариком, избегая пользоваться силой ветра. А впрочем, старик быстро угадывает по ее виду, что женщина что-то задумала. И колдунья, подтверждая его догадки, тут же разворачивается к выходу и идет на улицу.
Миг спустя, она возвращается. Ветер, послушно следующий за ее ладонями, приносит в дом целый, огромный стог самых разных трав. И колдунья, свалив их на середине комнаты и затворив дверь, встает, упирая руки в упругие, круглые бедра. На ее лице появляется нехарактерная улыбка, обнажающая чуть ли не все белоснежные зубы, а не одну лишь половину, а сама колдунья, широко раскрыв глаза, таращится на старика с довольством, сверкая ярким, золотистым взглядом.
— Не
Только скорее занять себя бездельем или завалиться спать колдунья все же не торопится, а ждет, когда старик ответит. А он, хоть и не медлит, ничего не говорит. И Айва, быстро теряя довольную улыбку, остается ждать, присев на табурет у печи и положив на колени шляпу. Она все время оборачивается и глядит на старика. А он до сих пор не произносит ни слова. Вывалив в котелок травяную кашу из ступки, он отставляет ее в сторону, а сам усаживается прямо на пол, рядом с кучей сваленных трав.
Вначале, он достает из кучи лишь одну травинку, разглядывает и отбрасывает в сторону, ближе к двери. Затем, берет еще одну, и еще. Потом, начинает доставать по две, а вскоре по три, и после начинает уже доставать травы из стога небольшими охапками, внимательно рассматривает и продолжает почти все бросать на пол у порога.
Колдунья едва может стерпеть. Все время она поворачивается, оглядываясь на старика, но только хмурится, пытаясь удержать спокойствие. И все же, ждет, ничего не говорит и не торопит. Наконец, едва старик отбрасывает ко входу последние травинки, оставшиеся от целого стога, она тут же встает с табурета и снова упирается руками в бока.
— Ну и? — Смотрит она хмуро, не утруждаясь подробностями.
Старик молча собирает в ладонь несколько отложенных в сторону травинок, затем сам подходит к колдунье, становится рядом и выставляет руку перед Айвой.
— На самом деле, — спокойно говорит старик, — твой гордый и ветреный нрав иногда раскрывается самым удивительным для меня образом. Я и подумать не мог, что ты найдешь такие полезные растения. Взгляни сюда.
Колдунья мгновенно проникается его словами, хотя и продолжает изображать недовольство. Слегка растерявшись, она застывает взглядом на старике, но в тот же миг довольно ухмыляется, наклоняется к его руке и всматривается в травы, лежащие на стариковской ладони.
— Вот их тебе нужно отыскать еще по три каждой. Вот этой нужно всего пару штук. — Объясняет старик. — А все остальное, что принесла, выброси.
И тут же старик преспокойно разворачивается и начинает опять заниматься своими делами.
Колдунья даже не сразу заговаривает, хотя в ее взгляде легко читаются все эмоции. Сначала она лишь изумленно таращится на старика и ничего не говорит, смотрит, как он набирает воду из деревянных ведер в небольшую ступку, и только спустя несколько мгновений не сдерживается.
— Ты издеваешься? — Спрашивает она вдруг рассерженным, но пока еще тихим голосом.
Старик оглядывается.
— А что случилось? — Удивляется старик, но от своих дел отвлекаться не собирается и тут же отворачивается. — Тебе даже не нужно открывать печати, чтобы отыскать эти растения. Я бы и сам их попытался найти, но мне и с печатями тяжело бы пришлось. Все же, мои силы для такого слишком… неуклюжие.
— Ты меня за этим похвалил? — Сердится колдунья. — Чтобы еще каким-нибудь делом занять? А, ясно. Я тебе девочка бестолковая что ли, на такое покупаться?