Цена желания
Шрифт:
– Моя жизнь на этом не заканчивается. Я слишком сильная, чтобы лишить себя удовольствия посмотреть, что же со мною будет дальше. – Алиса поцеловала Марину в щеку. – Даю тебе честное слово, клянусь здоровьем мамы, я ничего такого не сотворю. Ты можешь быть спокойна и не казни себя за то, что рассказала. Я благодарна тебе.
Алиса ушла так же неожиданно, как и появилась. Марина выключила в коридоре свет, зашла на кухню и остановилась. Она смотрела на недоеденный борщ, остывшие булочки и давно кипящий чайник. На сердце было и легко, и тяжело одновременно. С одной стороны, она помирилась с Алисой, ссору с которой переживала очень тяжело, с другой – в первый же день перемирия она заставила подругу страдать. Марина прижала руку к груди, сердце закололо, неприятное ощущение
Этот вечер стал переломным не только в отношениях Алисы и Вадима, но и Марины с Лялькой. Впервые Марина почувствовала, что может играть не только вторую роль в их дружбе. Сегодня она стала на одну ступень с казавшейся недосягаемой подругой. Ее страдания как бы уравняли их. Все, что случалось с Алисой раньше, воспринималось Мариной как неудачи, обидные промахи, но поправимые и в какой-то степени необходимые для жизненного опыта. Но то, что происходило с Лялькой последние три месяца – эта восторженность, безудержная страсть, слепота и нежелание ничего понимать, ни во что не вдумываться, должно было закончиться катастрофой. Марина почувствовала это давно, еще не зная, что Вадим женат и ведет двойную жизнь. Тайное стало явным, и в эту трудную минуту человеку необходима поддержка. Марина решила для себя, что именно она будет с Алисой, когда мир для нее вмиг перевернулся. Именно ей предначертано помочь подруге сохранить равновесие, остаться собой. Она сделает все, что сможет, она сделает даже больше. Она станет ее ангелом-хранителем. Ее трепетное обожествление Алисы полностью заслонило другие чувства. Так случалось часто, с тех самых пор, когда Софья Львовна впервые привела ее в свой дом. Она сможет отплатить благодарностью за щедро расточаемое этой семьей добро, за их поддержку и внимание.
Марина поднялась, посмотрела в окно. Она видела темноту и одиночество опустевших улиц. «Так же черно и одиноко у Ляльки в душе…» – подумала она и только тут поняла, что плачет. Она плакала беззвучно, не обращая внимания на теплые соленые ручейки. Обида за подругу разрывала сердце. Никакого облегчения слезы не приносили. – «Что за чепуха считать, что должно стать легче? Было бы легко, не было бы повода для слез». Марина решила, что сегодняшний вечер полностью исключил недомолвки, недоверие, женскую склонность к драматизации. Он показал, что связь между ними настолько сильна, что никакие обстоятельства не смогут разорвать этой дружбы. Нечто более сильное связало их раз и навсегда.
Вадим приехал домой в прескверном настроении. Он по привычке позвонил в дверь и только потом понял, что дома-то никого нет – Валя с Димкой в гостях. Белов чертыхнулся и, достав из кармана дубленки ключи, открыл замок. Зашел в прихожую, включил свет, швырнул на пол сумку, небрежно повесил вещи на вешалку. Долго не мог снять правый ботинок – шнурок безнадежно запутался в нерасплетаемый узел. В конце концов Вадим резко дернул его, порвал и с силой стащил ботинок с ноги. Грязные капли растаявшего снега вперемешку с песком и солью остались на руках. Глядя на них с брезгливостью и злостью, Белов отправился в ванну. Долго мыл руки, потом стоял и смотрел, как вода льется из крана и бесследно исчезает в отверстии раковины.
«Вот так и наш роман – был и нет. Никаких следов, словно сон. Который какое-то время помнишь, а потом…» – Вадим заставил себя не думать об этом, оборвав мысль. Он медленно закрыл кран, вытер руки мягким полотенцем, только сейчас заметив, что
В спальне было темно. Вадим вошел, стал переодеваться, не включая свет. Он решил, что ему вполне достаточно узкой полоски света, пробивающейся в комнату из коридора. Он небрежно бросал свои вещи на стул, не заботясь о том, что рубашка упала на пол, брюки тоже сползли и черным пятном растеклись рядом. Белов поднял брови, словно удивляясь тому, что они посмели такое сделать, однако ничего поправлять не стал. Напротив, ему захотелось расшвырять непослушные вещи по комнате. Привыкли, понимаешь, к порядку, нечего! Вадим почувствовал, что он зол, зол как никогда, и самое лучшее, что он может сейчас сделать, – уставиться в телевизор или надеть наушники и слушать музыку. Так громко, насколько выдержат его барабанные перепонки.
Вадим надел пижаму, что делал крайне редко, мельком посмотрел на себя в зеркало и направился в гостиную. Там надел наушники, поставив свою любимую пластинку Тины Тернер. Огромное, уютное кресло приняло хозяина, бесшумно раскрывая свои объятия. Вадим закрыл глаза и постарался не думать ни о чем, кроме завораживающей музыки. Он потерял чувство времени и вздрогнул от неожиданности, когда к нему на колени вскочил ребенок. Маленькие ручки обвили его шею. Белов открыл глаза и увидел совсем близко Димкино лицо и в проеме двери Валю. Малыш прижался своим носом к его носу и забавно улыбался. Валя включила свет, от чего Белов в первый момент зажмурился и потер глаза.
– Привет, – сказал Вадим, сняв наушники и выключив музыку пультом дистанционного управления. Он пытался справиться с внутренним напряжением и очаровательно улыбнулся. – Как погостили?
– Хорошо, – не выговаривая «р», ответил малыш. Так же быстро, как вскочил отцу на руки, он оказался рядом с мамой. – Мы играли с дядей Степой.
– Это еще кто, дядя Степа? – удивленно поднял брови Вадим. – Мне известно только о Лене Архиповой.
– Один дядя, мы с ним играли в атаку! – с гордостью заявил малыш и убежал в свою комнату.
– Рад, что вам понравилось. Мама, а во что ты играла?
– Ладно тебе, не паясничай, – сказала Валя. – Степа – Ленин жених, к тому же хорошо знает тебя, потому что когда Димка представился «Дима Белов», поинтересовался, как звать его папу. Оказалось, что наш папа – его начальник. Есть у тебя Степан Рыбалко в отделе компьютерной сборки?
– Ну, конечно, есть. Как тесен мир, – задумчиво ответил Вадим.
– Это точно, наверное, теснее, чем мы можем себе представить. – Валя произнесла это, вспоминая историю своего знакомства с Вероникой Сергеевной. Надо же было такому случиться.
А Белов не думал, что произнесенная им фраза имеет самое непосредственное отношение к нему лично. Он не мог представить, что две женщины, которые сейчас были в его жизни, работали бок о бок, в одном кабинете и делились друг с другом настроением, поверхностными соображениями о счастье.
Не зная о произошедшем между Алисой и Мариной разговоре, он чувствовал какую-то необъяснимую тревогу. На душе было скверно после недавней ссоры, и пока не было никаких мыслей по поводу того, как можно исправить положение. Постоянно возникало ощущение, что сегодняшняя словесная перепалка – не самое главное, не самое разрушительное в его с Алисой отношениях. Вадим не мог понять, почему он постоянно возвращается к этому. Он слушал рассказ Вали о том, как живет ее подруга, лишь делая вид, что ему это интересно. Он придавал своему лицу сосредоточенное выражение, чувствуя, что ему это удается с большим трудом.
– Короче говоря, они скоро поженятся. Долго встречались, правда? Хорошо узнали друг друга, наверное, это правильно.
– Да, – решил согласиться Вадим, потому что совершенно упустил момент, когда Валя рассказывала о том, как и когда Лена и Степан познакомились.
– Ты, наверное, голоден, а я тебе тут историями о своих подругах потчую, – спохватилась Валя, вглядываясь в отрешенное лицо мужа. – Я сейчас разогрею ужин.
– Не нужно, я не хочу есть. Честно говоря, я даже забыл об этом.