Цена жизни. Книга 2
Шрифт:
Сельковы о его методах стимуляции знали всё, так что медлить не стали, а стремительно рванули с места. Мы с Ленкой проводили их взглядами и с недоумением переглянулись. Каким образом Максакова собирается нами заняться, было совершенно непонятно. Впрочем, ждать её пришлось недолго — уже через пару минут она показалась из боковой двери, и я сразу отметил, что она была одета в одноразовый комбинезон. «Кажется, нас будут бить», — послал я мысль Ленке, и та грустно вздохнула. Ну, как в своё время выразился ремесленник Круга Януш Ожеховский, мы же за этим на боевой факультет и поступали, разве нет?
— Кеннер, Лена, здравствуйте, — приветливо
— Господин Генрих излишне скромничает, как мне кажется, — возразил я. — Его уроки для нас очень полезны. Он прекрасный преподаватель.
— Насчёт того, что он прекрасный преподаватель, нет никаких сомнений, — согласно кивнула Максакова. — Очень печально, что он уходит.
— А кого в этом винить? — пожал я плечами. — Если политика Академиума состоит в том, чтобы выжать из должника по максимуму, то совсем неудивительно, что люди стараются уйти при первой же возможности.
— Не ко мне претензия, — хмыкнула Анна. — Я ведь и сама в своё время через это прошла. И повлиять на Академиум я никак не могу — вы сами сыграли немалую роль в том, что Академиум практически полностью ушёл из-под влияния Круга.
Я просто посмотрел на неё с иронией.
— Ну хорошо, хорошо, — поморщилась она, — мы вместе на это повлияли. Но всё же не вам здесь выступать с осуждением — ваше семейство входит в попечительский совет, да и вообще обладает достаточным влиянием, чтобы попытаться как-то изменить ситуацию. Однако вы явно ничего не собираетесь сделать.
— Не собираюсь, — подтвердил я. — Благодаря этому я уже приобрёл несколько ценных сотрудников, в частности, того же Менски. Да и ещё наверняка приобрету. Зачем мне что-то менять?
— Немного цинично звучит, не находите? — подняла бровь Анна.
— Звучит не очень хорошо, согласен, — признал я. — Но как глава семейства, я так ведь и обязан рассуждать. Однако это всё же не главная причина. На самом деле у меня просто нет способа на это как-то повлиять — даже если мне удастся убедить попечительский совет, у него нет полномочий принимать подобные решения. Да и вообще, я глубоко сомневаюсь в самой возможности что-то изменить — Академиум давно использует такую систему и полностью под неё подстроился. Если мы вдруг от неё отказываемся, сразу же возникает масса вопросов, и прежде всего: где брать преподавателей и если мы их всё-таки найдём, то где взять деньги, чтобы платить им соответствующее жалованье? Сможем ли мы создать новую работающую систему вместо разрушенной старой? В конце концов, наверное, сможем, но сколько времени это займёт и чего это будет стоить?
— У меня нынешняя система Академиума вызывает отвращение, — вздохнула Анна. — Она забрала у меня тридцать лет жизни. Но отвлекаясь от моего личного отношения, должна признать, что полностью с вами согласна. Пока эта система не прогниёт до основания, что-то изменить вряд ли получится. Но мы как-то совсем ушли в сторону. Так вот, Менски достаточно веско обосновал необходимость отдельных занятий для вас с Леной, Академиум, как принято в таких случаях, обратился в Круг за помощью, и вот я здесь.
— Я рад, Анна, что вы нашли возможность позаниматься с нами, — с благодарностью сказал я. — Но всё же удовлетворите моё любопытство: зачем это вам? Вы ведь не штатный преподаватель, да и вообще ничем Академиуму не обязаны.
— Ну, потренироваться с сильными противниками
Я посмотрел на неё с ясно выраженным сомнением.
— Да некого мне больше послать, Кеннер, — с досадой сказала она. — Понимаю, что в такое сложно поверить, но это действительно так. Высшие мне не подчиняются, а обычные Владеющие Круга не подходят. Даже наши девятые ранги ничем не лучше Менски, они все давно уже администраторы, а не боевики. Вот и получается, что кого-то надо сюда направить, а некого.
— Обычная проблема руководителя, кстати, — заметил я.
— Именно так, — согласилась она. — Ну что же, раз мы со всеми вопросами разобрались, давайте перейдём к делу. Я предлагаю такой порядок занятий: сначала я провожу тренировочный бой с вами обоими вместе или по отдельности, а потом мы разбираем ошибки и вообще занимаемся теорией.
— Нас вполне устраивает, — ответил я, и Ленка тоже кивнула. — Можете нас и не спрашивать — вам с вашим опытом виднее, как лучше построить занятие.
— В таком случае нападайте оба, — кивнула она.
Предлагать дважды не понадобилось — Генрих давно приучил нас к тому, что бить надо сразу, желательно неожиданно, и безо всяких прелюдий вроде битья себя в грудь и обмена оскорблениями с противником. Ленка плавно передвинулась, оказавшись сбоку от Максаковой, и с разных сторон в Анну полетели сразу три куска льда. Одновременно я привычным силовым кулаком подбил сзади её левую ногу и быстро сократив дистанцию, пнул в колено правой.
Результат оказался разочаровывающим. Все три ледяных комка замедлились и упали на землю, силовой кулак бесследно рассеялся, а мой молодецкий пинок пришёлся в пустоту.
— Очень неплохо, — одобрительно кивнула Анна. — Сразу видно, что вы хорошо отработали согласованные атаки. Продолжайте, но сейчас и я буду атаковать.
Ещё пара столь же безуспешных атак, и я покатился по снегу от непонятно откуда прилетевшего удара. Через несколько секунд сюда же отлетела и Ленка. Дальше наш бой продолжался в том же позорном ключе — наши атаки неизменно проваливались, зато мы то и дело улетали на несколько саженей от неожиданных силовых ударов. Анна казалась совершенно неуязвимой — летящие в неё предметы замедлялись и падали на землю, а силовые толчки моментально развеивались. Несколько раз мне удавалось создать у неё под ногой ямку — любимый приём Генриха, — но Максакова совершенно не обращала на эти ямки внимания, просто продолжая стоять, опираясь на воздух. Удары руками и ногами также были безуспешными — она либо непринуждённо уклонялась, либо встречала их совершенно непробиваемым щитом. Даже наш самый сильный козырь — работа с гравитацией, — оказался почти бесполезен. Анна либо выскальзывала из области действия до того, как эффект набирал силу, либо каким-то образом его нейтрализовала. В этот раз я полностью осознал, что имел в виду Генрих, говоря, что ему вряд ли удалось бы попортить её костюмчик.
— Достаточно, — Анна подняла руку.
Мы с Ленкой остановились и посмотрели друг на друга. Зрелище было достаточно печальным — после того, как Максакова столько раз повозила нас по каше изо льда и грязи, мы были мокрыми, грязными и совершенно растрёпанными. При этом комбинезон Анны на нашем фоне выглядел унизительно чистым, и Ленка послала мне картинку двух облезлых дворовых шавок рядом с ухоженным пуделем в красивом ошейнике. Аналогия была полной.
— Давайте теперь поговорим, — предложила Анна, усаживаясь прямо на землю и скрестив ноги.