Ценитель
Шрифт:
Жилой контейнер моего склада расположен торцом к воде. Перед ним я оборудовал небольшую площадку с грилем, диванчиками и уличным душем. На площадке даже зимой довольно уютно: инженеры одной особенной технологической фирмы создали по моему заказу хитрую систему воздушных тепловых штор для изоляции пространства. Она обошлась мне в целое состояние, но мне очень нравится ощущение нематериальных стен, которое она даёт.
Мне кажется, это очень здорово: сидеть в домашнем халате на мягком кресле, когда вокруг мороз со снегом, а у тебя, в созданном искусными
Впрочем, до настоящих морозов ещё далеко. Днём жарило солнце, лишь к вечеру с воды повеяло сентябрьской прохладой.
Постояв немного на берегу, я решил зайти в свой дневной склад. Там, на стеллажах, осталась одна вещь, предназначения которой я до сих пор не знаю. Моя самая первая настоящая покупка. Благодаря ей я и познакомился с дедушкой.
В конце девяностых мы с мамой жили в небольшом подмосковном городке под названием Егорьевск. Жизнь, как и у многих в то время, была не сахар: денег вечно не хватало, зарплату на обувной фабрике, где работала мама, постоянно задерживали.
Хороших вещей у меня не было. Их просто негде было найти, поэтому приходилось довольствоваться турецким и китайским ширпотребом, которым торговали челноки на рынке.
Впрочем, рынок я любил уже тогда. Мне нравилось ходить между узких рядов, среди вечной сутолоки, примечая, что появилось нового. Я представлял, как эти люди за прилавками со своими большими баулами летают в далёкие земли, где всегда лето и тёплое море. Там они гуляют по невообразимо огромным рынкам, где у каждой большой фабрики есть свой торговый контейнер. А потом торговцы-челноки закупают в огромных количествах всё самое-самое дешёвое — потому что ничто другое на родине у них просто не купят…
Конечно, моё представление о челночной торговле было по-детски наивным. Но я и был ребёнком, который, к тому же, обожал фантазировать.
Торговцы поначалу относились ко мне настороженно. Однажды, при неудачных обстоятельствах, заподозрили, что я — начинающий воришка. Поймали и хотели было поколотить, но, к счастью, быстро разобрались в ошибке, вывернув мои карманы. Там обнаружилось лишь двести рублей на школьные завтраки.
Потом ко мне привыкли. Начали узнавать и даже угощать горячим чаем из термосов, когда я, подсев рядом, слушал их разговоры про премудрости торговли.
Я очень любил август и ждал его. Потому что в это время нужно было готовиться к очередному школьному году и закупать одежду на рынке.
Мама начинала откладывать деньги на всё это чуть ли не с января, однако сам поход на рынок не любила. Ей была в тягость торговля, обсуждение цен и всё, что с этим связано. Кроме того, её раздражала моя придирчивость. Она терпеть не могла, что для меня было нормальным обойти вообще весь рынок, перемерять с десяток пар туфель или кроссовок прежде, чем выбрать ту, которая меня хоть как-то устраивала.
Но в тот раз мне невероятно повезло. Уже во второй палатке я зацепился
Глядя на них, я испытывал целую бурю чувств, будто сам, лично, каким-то волшебством вдруг оказался на берегу тёплого моря, где они были изготовлены.
Я осторожно взял в руки левый кроссовок. Провёл указательным пальцем по замшевому боку, чувствуя покалывание в позвоночнике.
— Дай посмотрю, кажется, эти тебе великоваты будут, — предложила торговка. Её звали Валентина. Как-то зимой она рассказывала забавную историю про то, как в Шереметьево её задержали на сутки из-за ложного доноса.
— Нет! — резко ответил я, прижимая кроссовок к груди. После чего, наткнувшись на растерянный взгляд мамы, повторил: — нет, они как раз в пору, уверен.
— Мерять будешь? — спросила Валентина.
Я кивнул.
Кроссовки сели, как влитые. И после этого я спросил цену.
— Ну это новая партия, и кожа тут вроде бы натуральная… — вздохнула торговка. Я буквально видел, как в ней боролась скупость с жалостью. Она знала меня; прекрасно понимала, что денег в нашей семье не много. Но в то же время чувствовала, что, раз вещь мне понравилась, то можно содрать денег чуть больше.
Конечно, мне нельзя было показывать сразу свой интерес. Таковы азы торговли, которых я не зал. Впрочем, гораздо позже я понял, что даже из этого правила есть исключения.
Валентина назвала цену. Мама цокнула языком, помотала головой и протянула мне руку.
— Пошли, Гера, — сказала она. — Посмотрим, почём такие же у соседей.
Торговка пожала плечами и скользнула по мне равнодушным взглядом.
— Не найдёте таких же — говорю же, партия новая, только завезли, — сказала она.
— Подожди, мам, — ответил я, глядя торговке в глаза.
Она не выдержала — опустила взгляд.
— У вас отличный товар, — сказал я. — Значит, умеете выбирать.
Валентина заинтересованно посмотрела на меня.
— Значит, клиентов будет больше, чем у других. И прибыль хорошая, — продолжал я. — Но очень много зависит от первого клиента, так? Если первая сделка в начале дня не получится — то есть риск, что вообще торговля не пойдёт, верно?
Такая примета действительно была у челноков в то время. Я слышал об этом неоднократно, во время своих долгих зимних прогулок по рынку.
Валентина ухмыльнулась.
— Ну, допустим, — кивнула она. — Но даром отдавать такой товар тоже не дело! Так и разориться можно.
— Так ведь мы не даром, — улыбнулся я. — Давайте так, я в школе буду всем говорить, что такие кроссовки только у вас продаются. И цену назову в два раза выше. К вам точно ещё клиенты придут — гарантирую!
Теперь торговка улыбалась.
— Это интересное предложение, — сказала она. — И сколько ты готов за них отдать?
Я назвал цену. Мама всё равно недовольно нахмурилась, но промолчала. И сделка состоялась. Тогда я ещё не подозревал, какие изменения в мою жизнь она принесёт.