Ценный груз
Шрифт:
— Я тренируюсь ночами, — буркнул демон и устроился на кресле в самом темном месте комнаты. Свет резал ему глаза.
— Сейчас я собираюсь в академию, — Дэмин переключил свое внимание на другую тему, — сегодня мне предстоит начать готовиться к экзамену. — Слуга подал молодому господину широкий черный пояс, которым тот повязал талию поверх изумрудного халата с круглым воротником, — то дело, по которому мы вчера проводили слушание, передается в ведомство безопасности. Но от меня хотят получить помощь, — слуга вновь быстрой тенью метнулся от столика, стоявшего у окна, к Дэмину, на этот раз неся в руках резную шкатулку, в которой покоился золотой кафф в форме дракона, — когда я вернусь, мы встретим, как полагается, моего брата, а после займемся внесением
— Мы? — зевнул Мингли, — я мечник, письмо — не моя работа.
— Ты вроде как говорил, что мы теперь напарники? — Дэмин аккуратно поправил темные локоны волос, что обрамляли его лицо, и, подойдя к зеркалу, удостоверился в том, что вся его прическа была идеальной.
В Синторе короткие стрижки носили лишь люди обеспеченные. Для поддержания их в надлежащем виде требовалось посещать цирюльника, а это не каждый мог себе позволить. Бедняки и вовсе нарочно отказывались стричь волосы, ведь в случае полной нищеты их можно было продать на парики или пряжу.
— Я не обучен вашему письму, — все с такой же неохотой ответил Мингли.
До этого момента Дэмин не задумывался о том, что демон может не знать их письменности. Он удивленно вскинул брови и внимательно посмотрел на собеседника, пытаясь понять, не обманывает ли тот его. Потом улыбнулся, осознав наглую ложь:
— Ты же читаешь эти глупые романы.
— Читать не писать, — коротко отрезал демон.
— Вот и научишься, — Дэмин завершил разговор строгим голосом старшего брата.
Мингли часто пребывал в дурном расположении духа по утрам, и молодой судья знал, что к вечеру тот сам с радостью первый бросится с головой во что угодно, лишь бы не помереть со скуки. Потому не видел смысла пререкаться со своим мечником.
Дэмин еще раз окинул свое отражение в зеркале, махнул рукой слуге, чтобы тот подал его кожаную папку с листами для обучения, и направился к выходу.
Военная Академия располагалась на одной из улиц Верхнего города.
Величественная постройка с башнями и множеством корпусов отчасти чем-то напоминала внешним видом крепость. Вероятно, архитектор старался тем самым отразить принадлежность данного заведения к военной структуре. Но Дэмину это все казалось декорацией к спектаклю. Так как помимо прочной и высокой стены, башен и охраны, постройка включала в себя: разноцветные крыши, яркоокрашенные желтым цветом, большие деревянные ворота, начищенный до блеска гигантский колокол, в одной из башен, — по его звону студенты со всех концов квартала должны были понять, что опоздали на занятия, — и многое другое, что никак нельзя было себе вообразить в реальных крепостях оберегающих границы провинции.
Те студенты, что не проживали внутри академии, в данный момент буквально заполонили улицы. Они текли по ним плотными рядами, извиваясь на поворотах, подобно змеям, устремившимся в родимое гнездо. Такое жуткое столпотворение можно было наблюдать только несколько раз в году — на важных экзаменах, в которых принимали участие не только учащиеся академии, но и приезжие из других провинций, желающие получить документ о пригодности именно от военной Академии Синторы. Это было невероятно престижно по всему континенту, так как именно эта провинция славилась самыми выдающимися воинами и чароплетами. Что, впрочем, никого не удивляло. Синтору часто называли местом, где дети рождаются уже с оружием в руках. Даже в самом начале, когда синторцы представляли из себя небольшой горный народ, мирными на нрав они никогда не были. А уж как только озолотились на приисках железа и вовсе обратились в угрозу номер один для своих соседей.
Когда Дэмин добрался на портшезе до Академии, то был вынужден встать в длинную очередь. Стражи учебного заведения торопливо подгоняли студентов, столпившихся у входа, дабы те, кто излишне нарочно долго выбирался из своего портшеза, — конечно же, делая это для демонстрации окружающим себя и своего богатства, — не
В общем, как говорил Мингли: люди похожи на мартышек, что обитают на склонах южных пиков. Те тоже постоянно сбиваются в кучу, кричат и показывают друг другу задницы. Сейчас Дэмин с ним был полностью согласен. Ему претила сама мысль выставлять себя на всеобщее обозрение, подобно товару на прилавках уличных торговцев.
Когда молодой Каведа, наконец, смог просочиться в стены учебного заведения, его подхватила волна идущих к главному корпусу студентов. Многие были взволнованы и одновременно радостны. Обычно таковыми являлись приезжие ученики других академий. Местных же ребят и девушек сразу можно было определить по сонным взглядам или излишне напыщенному выражению лица. Безусловно, не все молодые и богатые были надменными и заносчивыми, просто они терялись на фоне своих чванливых сверстников, ибо те предпочитали надевать только самое дорогое, шикарное, красочное и блестящее. Так как дни в преддверии экзамена ничем не уступали праздничным или официальным приемам во дворце правителя. Здесь мода зарождалась с такой же скоростью и пламенем охватывала весь город.
Например, в том году дочь высокопоставленного чиновника при дворе прицепила себе на волосы огромный пион чуть ли не размером с ее лицо. Цветок был создан искусным мастером полностью из дорогого шелка и окрашен в нежно-персиковый цвет. На его сердцевину были нанесены стойкие духи с нотками цветения вишни. Это так поразило всех студенток и тех, кто успел разглядеть эту особу у входа в академию, что не прошло и пяти дней, как вся женская половина Виты увешалась цветами.
Дэмин вошел в главное здание, преодолев двенадцать белых гранитных ступеней. Их было ровно столько же, сколько и важных правил Академии:
Учитель для студента подобен отцу. Строг, но справедлив.
Если родитель производит на свет ребенка, то учитель создает из него человека.
Воспитанник — зеркало своего учителя.
Если студент глуп и безалаберен, то роняет тень на своего мастера.
У ученика нет пола. Его велено оценивать только по знаниям и талантам.
Даже покинув стены своей академии, как покидают отчий дом, учитель все равно остается мастером для своего ученика, как отец останется отцом для сына, даже если их пути разойдутся.
И многие другие, выбитые символами кратких тезисов на мраморных ступенях, дабы студент, поднимающийся к входу академии, мысленно их повторял.
Интересно, кто вообще так делал? Особенно с учетом того, что в некоторых провинциях считалось дурным тоном топтаться по надписям, будь то сакральные письмена или просто выбитые в камне умные речи мудрецов. Таким приезжим студентам приходилось внимательно смотреть под ноги и перешагивать через символы, что усугубляло давку у главного входа.
Дэмин уже не обращал внимания на высокие своды, на красочную мозаику окон, на великолепные картины, гобелены и прочее убранство академии. За столько лет, что он здесь обучался, все это обратилось для него в приевшийся глазу фон. Но благодаря студентам, прибывшим из других провинций, многие из которых громко восторгались внутренней красотой здания, некоторые ученики по-новому взглянули на место, в котором учатся. Дэмин вспомнил, как и сам, — когда впервые пересек порог академии, — пребывал в жутком восторге от всего, что видел.