Ценный груз
Шрифт:
— Я знаю, — продолжил капитан, — что вы человек, старающийся сохранить добродетель в своем сердце. Потому-то о вас в народе и ходит молва, что вы единственный судья, кто готов выслушивать как богатого, так и бедняка. Хочу верить, что это действительно так и поведать вам немного о своей судьбе, прежде чем объясню причину своего бегства от вас.
Моряк очень сильно старался выстраивать свою речь правильно, не искажая слов и не применяя ругательств. Тем самым он пытался выказать свое уважение судье, дабы уши того не резало особенностями речи простолюдина. Поэтому капитан говорил неспешно, взвешивая каждую мысль, прежде чем ее озвучить. Ему показалось, что другого момента может и не выпасть на разъяснение того, что на самом
— Я родился в портовом районе. И пусть о таких, как я, говорят, что воровать и бегать мы учимся быстрее, чем разговаривать, на самом деле, если бы чиновники применяли свои знания о философии и к беднякам, то поняли бы, что среди нас тоже много как плохих, так и хороших людей.
Мой отец зарабатывал честным трудом. Он торговал рыбой, ходя по грязным улицам района с корзинами, полными окуней и горчаков. У него был друг — учитель, которого нанимают горожане среднего достатка. Он научил моего отца грамоте, и тот увлекся чтением книг. Видимо, это и сделало его чуть более порядочным, чем большинство живущих в этом районе. Пусть он и насмехался над тем, что писали богачи в своих сочинениях и романах о жизни, но, тем не менее, невольно перенял их образ мыслей. Нам, его детям, — коих было пятеро, — все это казалось смешным и нелепым. Бедняк, читающий книги!
Я до сих пор считаю, что мой отец был чудаком. Но все же я благодарен ему, что он научил меня письму. Точнее, заставил научиться, — капитан хмыкнул, вспоминая, как взмывали вверх прутья розог, когда он отказывался постигать эту науку. — Я сам не заметил, как впитал в себя слова из книг о том, что зарабатывать стоит честным трудом и что таким способом можно пробиться в люди. Когда я нанялся моряком, то был молод, как вы, судья. И отчасти также верил, что способен изменить судьбу и сломить систему, что диктовала выходцу из Портового района быть плохим человеком. Знание письма помогло мне быстрее подняться по служебной лестнице. Но это не прибавило денег в моих карманах. К тому же, пока я рос, росли и мои потребности. Сначала свидания с девушками, потом брак и, наконец, дети. Сколько бы я ни стремился заработать, все выходило, что растраты выше получки. Тогда-то я и распрощался с глупыми учениями моего отца. От трудов праведных не нажить палат каменных.
Мингли не согласился с тем, что все учения своего старика капитан позабыл. Например, хитрость ему давалась легко. Потому демон ухмыльнулся, считая, что моряк намеренно рассказывает историю своей жизни, чтобы разжалобить молодого судью. Ведь когда ты не знаешь о человеке ничего, кроме результатов его поступка, то судить значительно легче. А вот когда начинаешь смотреть на мир сквозь призму его судьбы, тут-то и возникают противоречия. Не поэтому ли другие судьи часто отказываются лезть в подробности жизни провинившихся? Только его господин считает, что это необходимая часть при вынесении решения. Он усердно пытается закрепить такую практику в судебном разбирательстве, тем самым вызывая недовольство у других чиновников. Ведь если такое войдет в норму или, того хуже, станет прописано в правилах, то все их предыдущие дела люди могут расценить как несправедливые. Это вызовет волну недовольства и гору заявлений с требованием пересмотреть предыдущие приговоры.
— На речной службе, — вновь заговорил капитан, — много способов, как заработать не совсем честно. Кто-то, не стесняясь, подторговывает, кто-то крадет, кто-то подставляет своих же и берет их смены. Последние, правда, не живут счастливо и долго, — он сипло засмеялся, прокашлялся и продолжил: — Можно провозить нелегальный товар, засовывая его между тюками или подкладывая в ящики и мешки. По прибытию в порт подельник успевает достать его и
— Пока я не узнаю подробностей, мне затруднительно оценивать степень тяжести вашей провинности, — слукавил Дэмин. Он прекрасно понимал, что если то, что совершил капитан, входит в список перечисленных им же правонарушений, то в любом случае наказания ему не избежать.
— Вы сами, небось, уже о чем-то догадались?
— Только о том, что ты не торопился отплывать на джонке в ту ночь, а может быть, и не намеревался делать это вовсе.
— Могу я узнать, что выдало мои намеренья?
Дэмин скрестил руки на груди, мысленно сосредоточился и начал рассуждать вслух:
— В суде ты заявил, что пришел к часу кролика, но в таверне нельзя услышать гонга часовщиков. Я мог списать это на то, что ты не знал об этом, но трактирщик говорил, что ты бывал там уже не единожды. Следовательно, не спешил в порт. А то, что ты и не намеревался туда торопиться вовсе, ненароком подсказал мне начальник порта, указав на тот факт, что ночь была ясной. В то время как ты, будучи в суде, утверждал о сильном тумане, который заставил тебя ждать. А значит, уже изначально была придумана данная отговорка для того, чтобы отплыть позже намеченного в бумагах времени.
— Что ж, почти все так, — усмехнулся моряк, — в тот вечер, когда я подписал документ об отплытии джонки, я пошел в сторону своего дома, дабы взять с собой необходимые вещи в плаванье. Как вдруг ко мне подошел человек и завел разговор о перекупе времени, — Дэмин непонимающе посмотрел на капитана, и тот пояснил: — между торговцами извечная конкуренция. И если заказ срочный, то каждая минута на счету. Бывает так, что другой торговец подсылает к капитану судна человека, кто приносит плату за время, которое тот должен быть уже в пути.
— Проще говоря, вам дали взятку за то, чтобы вы нарочно опоздали с доставкой товара? — нахмурился Дэмин.
— Верно, — угрюмо подтвердил капитан и тут же быстро добавил: — но в этом поступке нет ничего страшного. Сильных убытков торговец не понесет. Груз за пару лишних часов не испортится. А заказчик не умрет оттого, что подождет какое-то время.
— Все равно это плохой поступок. Задержка доставки отразится на репутации торговца, — резюмировал молодой судья. — Вы говорили, что ваш отец учил вас быть честным, но, видимо, уроки прошли зря. Сомневаюсь, что жизнь способна так сломать, что человек ради лишней горсти монет переступит через свои принципы морали.
Мингли оставалось только дивиться такой святой простоте. Человек, который ни дня в своей жизни не голодал и ни в чем по-настоящему не нуждался, судит другого человека, у которого вся жизнь — сплошная нужда.
— А как же ваши жена и дети? — не унимался Дэмин. Для него казалось каким-то святотатством предать выбранный жизненный путь, — ладно, дети. Допустим, они еще не понимали. Но жена? Разве она не расстроилась тому, что вы предали собственные принципы ради наживы?
— Не расстроилась, — спокойно ответил капитан, — она умерла. А детям все равно, чем занимается отец, лишь бы любил, кормил и оберегал.